Блокадные будни одного района Ленинграда

«Несмотря на бомбежку, обстрелы и то, что меня загоняли в бомбоубежище, я очень часто убегала домой. В нашем доме мы жили на пятом этаже, а когда начиналась бомбежка, то есть воздушная тревога, мы спускались в подвал, но мама не могла ходить и поэтому оставалась дома. Однажды во время бомбежки мы сидели в подвале, и вдруг сильно зашатался дом, мы думали, что бомба попала в наш дом. Один из мужчин вышел из подвала, потом вернулся и сказал: „Не волнуйтесь, бомба попала в соседний дом“»[382].

«Вместе со взрослыми строили мы баррикады от дома к дому. Бегали за Красненькое кладбище[383] ловить немецких летчиков со сбитых самолетов, но это безуспешно. Ловили шпионов, особенно если он был в шляпе. Всем миром тащим его в милицию, хоть отчаянно сопротивлялся. Потом приходилось просить прощения и вместе с ним смеяться, но бдительность не усыпляли. … Ведь трудно отличить порядочного человека от предателя. А ракеты очень часто вылетали из подвалов и чердаков.

Мы жили у самой передовой, и всякой нечисти хватало. Помогали дежурить в сандружине, где командиром звена была моя мама…»[384].

«На стекла домов наклеивают крест на крест полоски бумаги. Приехавший в командировку москвич [385] посмеивается:

– Да воздушной волной высаживает стекла вместе с рамами! – Москву уже бомбят, и у них есть опыт»[386].

Первый массированный налет на Москву произошел 21 июля 1941 г. В налете участвовало 250 бомбардировщиков. Пострадало более 800 человек. Второй налет последовал следующей ночью, к столице устремились 180 самолетов противника. Всего Москва пережила 122 налета[387].

«Иногда стекла вылетали чуть ли не по всему фасаду … Что же касается официальных распоряжений, то они пестрели своими противоречиями. Сначала предлагалось при воздушной тревоге держать плотно закрытыми окна и двери, не показываясь самим. Затем было отдано распоряжение держать их открытыми. Сперва предлагалось зимние рамы снять с петель и убрать в запас, чтобы предохранить хоть часть стекол, а затем издано указание о заделке на зиму щелей. Рекомендовались оконные сплошные деревянные щиты или ставни. Витрины магазинов нижних этажей защищались слоем земли, заключенной между дощатыми двойными заграждениями.

Опыт показал, что окна и двери взрывной волной даже от сравнительно далекого места взрыва выворачивались или перекашивались вместе с рамами…» (Д.И. Каргин, в 1941 г. – профессор ЛИИЖТа)[388].

Середина августа 1941 г. Документ. Типографский бланк Ленинского райкома ВКП(б). Заранее отпечатанный машинописный текст удостоверения. Вписана женская фамилия с инициалами. «В том, что ему поручается Ленинским РК ВКП(б) провести проверку и сжигание дел партийных организаций». Место для вписывания названий организаций. Подпись заведующего особым отделом райкома[389].