Блокадный дневник Лены Мухиной

Боже, как наш город кишит врагами. Сколько уже выловили ракетчиков, и все-таки, как только ночной налет, предательские ракеты, выпущенные неуловимым врагом, показывают цель для бомбометания. Вот многие люди, которые вчера во время налета были у ворот, на чердаке, на крыше, говорили, что над местом, где находится банк (на Фонтанке), Витебский вокзал и другие важные объекты, до тех пор вспыхивали ракеты, пока туда не сброшены были бомбы.

Вот еще факт, где враг наглеет: во время налета, под носом у дежурных и дворников, какой-то тип разлил на улице керосин и поджег его. Негодяя сейчас же задержали, но керосин удалось потушить не сразу, так как горящий керосин расползся по всей мостовой.

Четвертая тревога продолжалась около 2-ух часов. Сейчас 12–55 дня. Только что кончилась 8-ая В. Т. Сейчас около 5-ти. Кончилась 9-ая тревога.

Сейчас четверть 11-ого. Мама и Ака спят. У меня такое предчувствие, что скоро уже начнется ночное «представление». А сейчас я ложусь спать тоже. Я не ошиблась. Воет сирена. Половина 11-ого. Дан отбой 20 минут 1-ого.

30 минут первого снова В. Т. И только ровно в час отпустили наши души на покаяние.

14/IX-41 года

Немцы стреляют в нас из дальнобойных орудий. Вчера подвергся обстрелу наш район. Наш дом пока цел, но вокруг нас, буквально вокруг нас падали снаряды: на Ивановской, на Разъезжей, 16, во Владимирском садике, на ул. Марата, на ул. Правды, около Большого драматического театра, недалеко от Александрийского театра и в др. местах. Снаряды перелетали через наш дом, или не долетали до нас, или пролетали стороной. Но каждую минуту мы можем быть убиты. Почему наши не найдут и [не] разбомбят эти проклятые орудия. Казалось, что может быть проще, спустить 2 бомбочки по 2000 кг, и были бы спасены 1000 жизней. Ведь всем хочется жить. И тем, которые уже убиты, тоже хотелось жить. А среди убитых дети, грудные младенцы, старые люди, молодые: девушки, парни, всем так хотелось жить. Но снаряд не выбирает жертву, он слеп, этот зловещий кусок металла, он не щадит никого, и никак от него не убережешься, только и спасенье, что безвыходно сидеть в подвале. Но это невозможно для многих.

Я своими ушами слышала жужжанье неприятельского снаряда, потом свист, треск и грохот рушащегося здания и гулкое эхо. Жутко! Страшно! Но зато совсем нет В. Т.

Как ни странно, 10-ого было 10 В. Т., 11-ого — 11 В. Т., а 12-ого только 2 В. Т.: утром в 10 часов и вечером в 10 часов, причем ночная В. Т. не имела «представления». 13-ого, вчера, была только одна В. Т., и в такое время, когда никто не ожидал, в 3 часа ночи.

Мы, ленинградцы, за эти страшные 3 дня: 8, 9, 10-ое сентября привыкли к тому, что ровно около 11-ти выла сирена, все спешили в убежище (кому жизнь дорога) и начиналось представление: ракеты, гул самолетов, грохот фугасов, свист зажигательных бомб. Поэтому 11-ого многие уже заранее спустились вниз, а В. Т. продолжалась только полчаса. Но 12-ого начался интенсивный обстрел из орудий, и поэтому многие ночуют в бомбоубежище, особенно те, которые живут в 5-ом этаже той части здания, которая обращена в сторону, откуда стреляют.

И потом зря называется это подвальное помещение бомбоубежищем. Это, скорее, снарядоубежище, а перед бомбой не устоит. На основании наблюдений в эти 3 дня бомбардировки Ленинграда стало известно, что почти всегда убежище или пробивалось насквозь, или его заваливало. Так, например, было на 5-ой Красноармейской улице. Бомба большой взрывной силы ударила в каменный, очень прочный 9-тиэтажный дом и разрушила большую часть его до основания, но одна часть стены, над самым тем местом, где находилось бомбоубежище, устояла, но грозила каждую минуту рухнуть, и поэтому невозможно было откопать засыпанных в убежище, надо было рушить стену, но пока это делали, многие из несчастных погибли.

11-ого сентября

Сейчас половина десятого. Уже были две В. Т. Во время второй В. Т. были сброшены бомбы. Нет, зря думают те люди, которые успокаиваются мыслью, что днем-де не страшно, днем только разведчики летают. А вот нет, и днем бросают бомбы. Жутко!

А разве теперь отбой даст спокойствие. Бомб бояться нечего, а снаряды. Каждую минуту тебя может убить снарядом. Вот и сейчас тревоги нет, а где-то что-то грохает.

Третий день изматываются люди. Нет спокойствия ни днем ни ночью. Одна В. Т. сменяет другую. Вчера было 10 В. Т. Третьего дня 9. Всего 21 В. Т. — это только за 2 с 1/2 дня — И сколько впереди таких дней.

Рабочий — день и ночь у станка. В свободные часы — на посту. И только он придет домой на каких-нибудь 2–3 часа, как начинается В. Т. Одна В. Т. сменяет другую, и он идет [на] крышу, качаясь от усталости. Уже теперь большинство людей как сонные мухи. Идут ничего, но стоит присесть, глаза сами собой закрываются.

Сегодня хоть маленькая радость с фронта. Наши отбили у врага Вильно^{47}.

Я совсем уже измучилась. 5-ая тревога продолжалась час с четвертью. Не прошло и 5-ти минут, как снова В. Т. Уже 6-ая. Я теперь не раздеваю пальто. Грохочут раскаты дальнобойного орудия.