Блокадный дневник Лены Мухиной

Все, что ни стану делать, все валится из рук. Ночью под одеялом строишь столько разных планов, как провести день, но ничего не выходит, повторяю, все валится из рук. Это объясняется действием холода. Днем у нас светло только у окна, а у окна так холодно, что невозможно ничем заняться, руки мерзнут. Хочешь опять так думать, как ночью, ничего не думается. Холод действует ужасно, не только что скрюченными от мороза пальцами ничего в руках не держится, но и все мысли куда-то улетают. Зато ночью мысли в голове с такой лихорадочной поспешностью сменяют одна другую, что я полночи обыкновенно не сплю и ворочаюсь с боку на бок, и нет никакой возможности от них отвязаться. Хочешь не думать и не можешь. А вот сейчас, днем, в голове пусто и ни о чем не думается, хоть плачь. Ничего не хочется делать, лечь? — не хочется. Стоять так и глядеть в одну точку, больше ничего не остается.

Я никогда раньше не подразумевала, что холод может оказывать на человека такое убийственное действие. Вот сейчас я стою и пишу замерзшими пальцами, медленно вывожу букву за буквой, я могла бы сесть, но мне лень сделать лишнее движение. Ноги мои уже, наверно, месяц как не отмерзают. А на улице стоит лютая зима. Зимнее солнце освещает крыши домов.

Завтра траурная дата, годовщина со дня смерти Ленина. Все упорно верят слухам, что завтра будет прибавка хлеба. Я тоже хочу верить, но боюсь. Последнее время нам дают такой роскошный хлеб, и в мирное время не бывало такого. Такой хлеб нельзя назвать черным — одна пшеничная мука. Вкусный какой, прямо объедение. Розовая прожаренная корочка, легкий, не ломается, не крошится, легко режется ножом, но 200 грамм — это слишком мало, чтобы насытиться этим хлебом. Мы как бы угощаемся лакомым кусочком. Прямо обидно.

Говорят, что нам завтра прибавят хлеба, говорят, что нам выдадут масло. Говорят, что мы самое тяжелое пережили, оно осталось позади, что теперь будет легче. Говорят, что нам дадут много продуктов. Говорят, что мы все получим санаторный паек. Говорят, говорят, без конца говорят, и не знаешь, верить или нет. Хочется верить, очень хочется. Мы все так устали, так истерпелись, что прямо жить тошно становится.

Сегодня у меня на редкость плохое настроение. Так тошно, так тошно, на душе так тяжело, хочется забыться, заснуть. Холодно, чувство постоянно неутоленного голода. Холодно. Это ужасно. Если бы быть в тепле, то все страдания и лишения были бы вполовину.

На фронтах по-прежнему. Наши наступают, истребляют немцев на каждом шагу. Немцы, отступая, превращают все в безлюдную пустыню. Все разрушается, сжигается, истребляется.

Страшно подумать, какие дикие зверства творят фашисты. Фашисты превращают в безжизненную пустыню оставленные ими районы, и это делается планомерно, по специальным инструкциям. Груды развалин, кучи пепла, горы трупов — вот что застают наши бойцы на отвоеванной у фашистов земле. Волосы становятся на голове дыбом, и кровь леденеет в жилах при мысли, что все это не сон.

25/I

Вчера прибавили хлеба. Теперь с хлебом дело обстоит так.

Иждивенцы: Раньше 200 гр, Теперь 250 гр.

Служащие: Раньше 200 гр, Теперь 300 гр.

Рабочие: Раньше 350 гр, Теперь 400 гр.

Но все очень недовольны, ждали большего.

Нельзя себе представить, как мы сейчас с мамой живем. Вот уже 2-ой день как на улице стоит лютый мороз при безоблачной солнечной погоде. У нас очень мало дров, мы тратим в день несколько щепочек, только чтобы разогреть пищу. У нас в комнате жутко холодно, мы живем только под одеялами.

Сегодня я утром сбегала за хлебом, что неправильно, хотела сбегать за хлебом, но пришлось с полчаса постоять в очереди, а мороз сегодня еще больше, чем вчера, вся кровь леденеет в жилах, и мозг застывает, и прохватывает до костей.

Сегодня хлеб неважный, за 1 р. 90 коп., форменный, почти настоящий, черный, но какой-то сырой и поэтому тяжелый. Спешила домой, сразу разделась и [в] постель. Мама поставила воду, выпили по чашке горячей воды и лежали в кроватях. Сейчас, когда я пишу эти строки, мама заготовила для обеда дров, и сейчас опять лягу в постель, а то я уже совсем замерзла.

А вчера случилось вот какое происшествие. Мы с мамой сговорились, что хлеб купит она, когда пойдет из театра[25]

29/I

Давно не писала. Все как-то не выбрать время. Мы два дня: 27 и 28 сидели без хлеба. Почти ни в одной булочной не было хлеба. Говорят, этот перебой в хлебе произошел по причине той, что вследствие сильного мороза на хлебозаводе лопнули трубы^{79}.

Так или иначе, мы сидели 2 дня без хлеба и без обеда, питаясь только одним супом из школы и студнем. Мама так ослабла, что еле ходит. Но, о счастье, вчера я получила вместо хлеба пшеничную хорошую муку, 975 гр., и мама совсем ожила. Мы сразу сделали суп-болтушку и лепешки. Если и завтра не удастся достать хлеба, мы опять возьмем мукой. Сегодня потепле[о], идет снег. В доме 17 пошла вода. Сегодня стояла там в очереди и достала воду. А то последнее время стояли такие морозы. Воду брали из проруби с Фонтанки.