Блокадный пасьянс

Впервые позывные главной радиостанции 2-й Ударной армии немцы перехватили 29 декабря 1941 года. Аналогичные позывные отмечены были вновь в эфире 6 и 7 января. На основании этого командование группы армий «Север» сделало окончательный вывод о вводе в бой новой советской армии.

Начало Любаньской операции сложилось неудачно, и Ставка Главного Командования разрешила провести дополнительную подготовку и перенести её на неделю позже.

В самый кризисный период блокады в январе 1942 года в Ленинграде перестало работать радио, газеты прекратили выходить ещё раньше. Ленинградцам оставалось довольствоваться только слухами. Это усугубляло апатию и снижало волю к жизни. Об апатии, поразившей голодных ленинградцев, писала не только Скрябина. Историк Сергей Яров в книге «Блокадная этика» приводит запись из дневника блокадницы Боровиковой. Сделана она была в тот же самый день, 7 января. Боровикова отмечает, что если раньше от машины отворачивался народ, то сейчас идущий транспорт должен отворачивать от людей. Люди стали безразличны, глухи.

Немецкий унтер-офицер Вольфганг Буфф, скорее всего, не опасался, что его записи прочтёт ещё кто-нибудь. Последние строчки из дневника унтер-офицера Буффа – это призыв пацифиста, а не солдата-оккупанта. Народный союз Германии, опубликовавший в 2000 году дневник Буффа на немецком языке, поместил эти строчки на обложке книги.

8 января 1942 года, четверг, 201-й день войны

Лееб:

Следует ожидать крупных наступательных операций противника в направлении Старой Руссы с целью окружения 2-го и 10-го армейских корпусов. Этот удар был бы очень нежелателен, так как с потерей Старой Руссы оба корпуса лишились бы базы снабжения.

Следует ожидать новых атак, в частности, против нашего плацдарма в Киришах.

Буров:

Наступление, начатое накануне войсками Северо-Западного фронта, принесло немалый успех. Продвинувшись более чем на 50 километров, наши войска к исходу 8 января вышли к окраинам Старой Руссы.

В Ленинграде снова обстрелы. Среди объектов, подвергшихся обстрелу 8 января, два госпиталя – на улице Профессора Попова и на улице Розенштейна. Пострадали ещё 43 ленинградца.

Скрябина:

Прошло почти две недели со дня смерти Каролины, а она всё ещё лежит на своей кровати – её никто не хоронит. Благодаря свирепым морозам и тому, что все окна выбиты, труп Каролины не разлагается. Однако до каких пор это может продолжаться?

Диму, наконец, удалось устроить в госпиталь. Муж приложил все старания и с большим трудом добился того, что Дима помещён в лазарет для раненых бойцов. Так как теперь средств передвижения уже не существует, то мне пришлось вести мальчика на Петроградскую сторону под руку. Эта дорога была сплошным кошмаром: Дима еле передвигал своими опухшими ногами, всей тяжестью наваливался на меня. Он настолько плохо выглядит, что даже привыкшие уже ко всему ленинградцы постоянно на нас оглядывались. Лицо у Димы сине-чёрное, опухшее. Глаза неживые. Шли мы целых три часа.

Конечно, в госпитале было ещё много всяких осложнений. Свободной постели не нашлось, пришлось положить Диму в коридоре. Кроме того, понадобилось заполнить множество всяких анкет. Очень опасаюсь, что Диме не поправить своего здоровья.

Зашла в комнату заведующего госпиталем Ешкелева. С ним вместе живёт сын, здоровый цветущий мальчишка, который, несмотря на поздний час, был ещё в кровати и уплетал бутерброды с ветчиной и сыром. Не поверила своим глазам, но это было так. Ведь мы уже забыли, как выглядят сыр и ветчина. Его отец, смутившись моим поражённым видом, сочинил историю о том, как мальчик чуть не погиб, потеряв свою хлебную карточку и не желая признаться в этом. Он будто бы ничего не ел на протяжении двух недель.

Я подумала о несчастных раненых и больных, лежащих в коридорах госпиталя, о людях, у которых этот начальник, пользуясь своим положением, отбирает питание для своего здорового сына. А ведь это делается кругом. Тот, кто стоит у власти или может распоряжаться продовольствием, вовсю пользуется своим привилегированным положением. Им-то нет никакого дела до того, что люди гибнут как мухи. И сама-то я хороша: выражаю сочувствие его сыну, потому что от отца-начальника теперь зависит жизнь Димы.

Буфф:

Сегодня за исключением утра мы не открывали огня. Это был особенный день. На четырёх человек выдавалась варёная курица с бульоном. Говорят, куры из Эстонии.

В газетах нашёл интересные заметки о Гавре. Судя по ним, к настоящему времени 4000 домов разрушены или повреждены английской авиацией. Это четверть всего города. Среди них центральный универмаг, где я когда-то закупил хорошие вещи и отослал их домой.

Автор:

Когда всех блокадников называют героическими защитниками, сразу же вспоминаются строчки Скрябиной. В войну в Ленинграде были и герои, и жертвы. Но имелись и подонки, такие, как описываемый Скрябиной начальник госпиталя.