Блокадный пасьянс

Скрябина находилась в подавленном состоянии. Она училась вместе с Милорадовичем на вечернем факультете Института иностранных языков. С одной стороны, она боялась, что тот мог оказаться провокатором, с другой стороны, ему симпатизировала. Она не возмутилась по поводу его ожиданий, касающихся сдачи города немцам. Для этого могли быть основательные причины. В конце августа пораженческие настроения под влиянием стремительного продвижения немецких войск к Ленинграду и из-за воздействия вражеской пропаганды приобрели вполне определённый характер – появились призывы к сдаче Ленинграда. Некоторые жители начали избавляться от всего, что могло быть связано с советской властью. Разбивались и выбрасывались бюсты Сталина и Ленина. Слухи о предстоящей сдаче города подогревали участившиеся случаи дезертирства. Дополнительные трудности создавали беженцы, численность которых стремительно возрастала. Они тоже способствовали распространению негативных настроений. Органы НКВД старались пресекать на корню подобные взгляды. В местной печати именно в эти дни появились публикации о расстреле четырёх врагов народа. За распространение пораженческих слухов они были названы «шептунами». Это слово, как ярлык, приклеивалось и в дальнейшем к тем, кто малодушничал или критиковал советский образ жизни.

8 сентября 1941 года, понедельник, 79-й день войны

Лееб:

Сегодня мы взяли Шлиссельбург, очистив и заняв весь берег Невы от южной оконечности Ладожского озера до Ивановского. Теперь у противника сохраняется одна возможность доставки подкреплений или эвакуации людей: водным путём по Ладожскому озеру и то лишь до тех пор, пока противоположный берег находится в его руках.

Вчера вечером и сегодня утром возникли определённые трудности, связанные с нехваткой сил, имеющихся в распоряжении группы армий «Север». Всё это свидетельствует, что на данном участке группы армий «Север» нам придётся вести «войну несчастного человека».

Буров:

Сегодняшний день стал по-особенному тяжким. Гитлеровские войска, захватив Шлиссельбург, перерезали последнюю дорогу, связывающую Ленинград со страной. Город оказался в блокаде. А в нём к этому дню находилось 2 миллиона 544 тысячи жителей. В том числе около 400 тысяч детей.

И ещё одна беда – в 18 часов 55 минут вражеской авиации впервые удалось подвергнуть город массовому налёту. Вспыхнуло 178 пожаров. Один из них – самый большой – охватил деревянные хранилища Бадаевских складов. Огонь полыхал здесь около пяти часов. Сгорело 3 тысячи тонн муки и 2500 тонн сахара.

Скрябина:

Сегодня нам рассказали, что несколько немецких самолётов всё-таки прорвались к городу, и бомбы были сброшены на Старо-Невском. Разрушены дома. Это сообщение произвело сильное и неприятное впечатление, ибо поколебалась уверенность, что Ленинград так хорошо защищён, как нас стараются убедить. Стало ясно, какая угроза нависла над нами.

В городе усиленно говорят о листовках, которые сбрасывают немцы. Их находят в больших количествах. Содержание листовок – ультиматум: если до 9 сентября город не будет сдан, начнётся массовая бомбёжка.

Автор:

Для Лееба взятие Шлиссельбурга было исключительно военным успехом. Для Гитлера данный факт имел также и политическое значение. О нём тут же раструбили органы пропаганды нацистской Германии по всему миру. Так Гитлер объявил о начале блокады Ленинграда. Но полноценной блокады всё же не было, поскольку оставалась связь ленинградцев с Большой землёй не только по воде, но и по воздуху.

Лееб был удручён тем, что рушились его планы: финны остановились на Карельском перешейке и восточнее Ладожского озера, ленинградский участок фронта был объявлен «второстепенным направлением», сопротивление противника повсеместно нарастало. Под участком, который Лееб объявил «войной несчастного человека», немецкий командующий имел в виду Шлиссельбургско-Синявинский выступ. Он оказался прав: всю блокаду там продолжались наиболее ожесточённые бои. По утверждению Даниила Гранина, очевидца тех событий, не только враг держал город в блокаде, но и голодные, малочисленные армии Ленинградского фронта лютой хваткой держали гитлеровские армии у стен Ленинграда.

Немецкий поэт и драматург Вольфганг Борхерт (1921–1947) ярко изобразил ужасы этой войны в своих произведениях. Он был простым солдатом, пытался уйти от преступной войны, дезертировав с фронта. Был осуждён и брошен в концлагерь. Тяжелобольным чудом пережил войну, правда, всего на два года. После него остались чудесные стихотворения и антивоенная пьеса «Там, за дверью».[40] В ней есть строчки, схожие с мыслями Лееба: «Когда мы были совсем детьми, они устроили войну.[41] А когда мы подросли, они стали рассказывать нам о войне. С восторгом рассказывали. Они были в таком восторге. А когда мы стали взрослыми, они придумали войну и для нас. И отправили нас воевать. И были в таком восторге. Никто не сказал, куда нас отправляют. Никто не сказал, что мы идём в ад».