Блокпост-47д

Гаврош сидит на большом кожаном кресле. Перебинтованная по колено нога покоится на красивом резном столике. На нём хрустальный графин.

— Да ты не тэ-тэ-тушуйся, садись, зэ-зэ-земеля! Сэ-сэ-с Нюрки штоль? — И уже разливая, — Пить буш?

Борисыч, сокрушённо махнув рукой, изрекает:

— Буш!

Хоть автор и обещал никаких кровавых страстей и зверств не описывать, но данная ситуация вынуждает раскрыть вкратце картину происходящего.

Прошлой ночью на войсковом блоке офицеры с прапорщиками справляли чей-то день рождения. Как обычно бывает у русского народа, со временем напитков не хватило. Военные, полагаясь на железное «авось», и решив, что прибыли в Чечню на увеселительную прогулку, послали одного молоденького рядового по неоднократно проверенному адресу за добавкой. Солдатик не вернулся. Когда рассвело, у блокпоста, ко всеобщему ужасу, была обнаружена отрезанная голова этого солдата. Тела нигде не видно. Снаряжается команда во главе с Борисычем искать тулово.

Группа, всё более расширяющимися кругами уходит от площади и, в конце концов, начинает блудить по городским развалам. Хождение в данных условиях вовсе не променад — нужно и передвигаться скрытно, и внимательно рассмотреть все попадающиеся на пути тела, и постараться обойти заминированные места, где-то, отдыхая, повспоминать таблицу умножения и заодно повыражаться — глянь, а уже и свечерело.

Борисычу с его блудной командой крайне повезло, что наткнулись, в итоге, на своих. И во много раз повезло более, что вечерняя беседа встретившихся сторон не началась со стрельбы. Свои по сумраку обычно не шарахаются, а если и случается встречное шатание, то никто и никого при встрече не расспрашивает о положении дел на фондовой бирже — начинают взаимно друг друга истреблять.

Уже ночь. Сытым и довольным воинам старшина выдаёт беленькие простыни и пододеяльнички. Они томно растягиваются на свободных местах ушедших в наряд людей.

Тишина. Благодать. Радиостанция привычно сквернословит на всех языках, в том числе и на якутском, и время от времени выдаёт: «Йо-ожи-ик!». Уже всё обговорено и перезаикано. А уснуть никто не может. Чего-то явно не хватает. Все потихоньку ворочаются в постельках и выражаются по поводу ситуации.

Борисыч первым замечает непорядок:

— Че-че-чевой-то т-т-тихо тут у вас, м-мужуки.

Гаврош, умилённо, явно проявляя отеческие интонации:

— Сэ-сэ-спокойной ночи, К-Коленька!

Раздаётся громкий «шлёп!», аж в пустоте завода зазвенело, это Лёша Выключатель себя по лбу шлёпнул. Таким образом вогнав какую-то свежую мысль в свою мудрую голову:

— Б… Спать не дают, козлы! — Встаёт с директорского кожаного дивана, достаёт из шикарной, директорской же, тумбочки-столешницы мощную рогатку и консервную банку с крупными подшипниками. И шарк-шарк-шарк, — пошёл в трусах и тапочках на выход.

Через некоторое время невдалеке слышно «Дзинь-дзинь-дзинь!», — Лёша из рогатки обстреливает позиции боевиков и, вдоволь навоевавшись, спокойно возвращается:

— Ну, теперь и поспать можно.

Слышно, как у ваххабитов начинается паника:

— У-у шайтан! Сы-сы-собаки, белкоглазы, из б-б-бесшумки ёб-ёбс-обстреливают! — Начинается плотная ответная стрельба со всех видов автоматического оружия по руинам завода, — А-а-алла-ах Ак-ак-акба-ар!

Через три минуты в располаге все свободные от нарядов бойцы и измученные солдатики, спокойно, под шумоток, уснули.

Таргим

Мимо, весело звеня карабинами, пролетели альпинисты.

(Из прочитанного)

(Ингушетия).

На объединенную войсковую группировку в Таргиме, что на границе Ингушетии с Грузией, сводный отряд якутской милиции свалился, в прямом и переносном смысле, как снег на голову. Причем вместе с первым снегом. На двух вертолетах.

А дело было так.

До этого месяц якутяне стояли в ногайских степях на блокпосту в Чечне, в Шелковском районе. По ночам ходили маленькими группами в разведку. Охраняли сами себя. В радиусе десятка километров ловили левые автоцистерны с нефтепродуктами, изредка — бандитов. Проверяли все проходящие автомашины. Зачем-то взрывали объездные мосты и перекапывали дороги. В отличие от соседних ногайского и дагестанского блокпостов мзды не брали. Удивленное такой непродажностью якутов, население изредка одаривало бойцов фруктами-арбузами, водкой-коньяком. Эти подарки довольно хорошо снимали стрессы и усталость. Проверяли всех дотошно.

И вот спит Геркон несколько «уставший» и снится ему странный сон: якутская зима, якутские горы, якутский отряд шарахается среди сосен по этим самым горам и находит схрон с оружием. И видит Геркон внизу отряд бородатых боевиков, количеством намного превосходящий милиционеров. Кричат что-то, пальцем на него показывают. Морды злые, страшные. Стрелять стали.

После просмотра такого странного сна, проснулся Геркон с больной головой. Поделился впечатлениями со своими друзьями — старшиной Сергеичем и бывшим вертолетчиком-пенсионером Владиком Богомольцевым. Утешил Сергеич, как мог, Геркона, закусили на троих фруктами и пошли служить дальше.