Блокпост-47д

— Слышь, Гаврила, а чё эт-ты всё описиваещь?

— Ну-у, Исмаильчик, не ожида-ал. С какой целью интересуешься?

На следующий день, внезапно, нарисовалась высокая комиссия из штаба мобильного отряда в составе серьёзного полковника и суетливого майора, в сопровождении бронемашин и готовых к любой неожиданности высокомерных и упитанных хабаровских омоновцев: «Здоров, сомы!».

Четверо из них бронированными грудями стали бдительно прикрывать внутри блока своих любимых начальников, не давая им возможности спокойно повозиться со своими папочками. Ещё двое отодвинули Гаврилу и стали настороженно рассматривать сквозь прицелы мусор между ними и машинами. Видно, что из одной машины хлам подвергает анализу ещё и автоматический гранатомёт.

Строгие и важные представители документально зафиксировали вопиющий факт обстрела. Заставили содрать со всех стен цветные вырезки из журналов с красивыми девушками. Чтобы не заводился бес в рёбрах. Настоятельно порекомендовали всем сбрить бороды. Сделали дельное замечание по поводу разбитой лампы на столбе, о чём не преминули сделать запись в какой-то бумажке. Быстро тяпнули с командиром по норме положенности. Пообнимались. Понюхались. Распрощались.

И моментально, низко пригибаясь, канули в лету.

Через пару лет Лелик как-то признался, что у него было чувство, будто снайпер просто не хотел никого убивать. С чем это связано, он объяснить не смог.

Якудза

Вот комарик прилетел.

Взмах руки невидим.

Как кратко мгновенье бытия.

(Стихотворения японского поэта-неудачника)

(Чечня. Шелковской район).

В первые дни прибытия СОМа Якутии на степной блокпост, в то время по научному называемого «КМП» — контрольный милицейский пункт, работы было — непочатый край. С месяц назад артиллерия федеральных войск раздолбала стоявший здесь бандитский блокпост.

Боевики контролировали всю территорию между тремя посёлками и грабили проезжавший автотранспорт. Частенько брали и заложников.

Местное население назвало эту зону «Бермудский треугольник». Так что некоторое время транспорт мирного населения здесь вообще не проезжал. А если и находились незнающие про этот участок люди, то частенько знания приходили внезапно и уж что говорить — поздновато.

Бойцам пришлось немало потрудиться, чтобы расчистить участок от остатков стоявшего здесь бандитского поста и мусора. Глава администрации района выделил отряду одного барашка, несколько новеньких вагончиков и стройматериалы. Укреплялись добротно и долго.

Сами собой окопы не роются и мешки камнями с землей не набиваются. Каждодневной работы хватило на несколько смен отрядов. Даже по окончании строительства работы по укреплению не заканчивались, появлялись, согласно складывающейся обстановке, всё новые ходы сообщений, секреты, ограждения и подвалы. Поперёк дороги уложен «лабиринт» из железобетонных свай. По периметру возникли столбы с прожекторами.

В итоге, невзрачный поначалу блок превратился в чрезвычайно солидную крепость с двумя — двухэтажной и трёхэтажной — башнями. У шлагбаума — отдельный блочок с надписью поверху «САХАЮРТ». Если смотреть со стороны, вывод напрашивался сам собой — «Не влезай — убьёт!»

Мирная жизнь в посёлках стала налаживаться. В степи белыми облачками появились отары кудрявых барашков и строгие пчелиные пасеки. Баранов, впрочем, банды втихушку воровать не прекращали.

Стали возделываться рисовые чеки и арбузные бахчи. Заработали оросительные каналы-арыки. У дороги возле одного ногайского посёлка явился взору торговый киоск. И даже очумевшие от чувства свободы водители автоцистерн с левой соляркой пытались, иной раз в наглую, проехать через КМП.

Осмелевшее население и проезжие водители никак не могли взять в толк к какой национальности принадлежат эти, приехавшие неизвестно откуда, работящие люди, которых считали своими освободителями. Физиономии явно азиатские, глаза раскосые, между собой говорят на непонятном языке. Хотя есть среди них и европейские лица.

Завесу тайны приподнял один храбрый и общительный водитель битком набитого, запылённого автобуса. Вот как это происходило.

У шлагбаума, с незнакомым флагом небесного цвета с белым солнцем по центру и цветными полосами понизу, стоят четверо узкоглазых парней в натовском камуфляже, без знаков различия и опознавательных шевронов. Щебечут между собой о чём-то на никому непонятном языке. Изредка отшлёпывают на себе злых чеченских комаров: «Бу биляттарын!»

На штабеле, сложенном из мешков с песком, стоит мощная магнитола «SONY», из динамиков которой на всю степь звучат мелодичные песни, опять же на незнакомом слоге.

Приближается шумный автобус КАВЗ, из всех открытых окон которого льётся в бешеном ритме кавказская мелодия. Снаружи, на зеркале обзора, трепещется большой цветастый женский платок. Общительный щетинистый водитель, приветливо улыбаясь, протягивает бойцу бутылку водки и документы с вложенными заранее по строго существующим расценкам деньгами:

— Ассалям алейкюме!

— Алейкюм ассалям! Баркалла.