Блокпост

Зомби так и остались на рынке, не потянулись за нами, и в окрестностях магазина никого из их братии не наблюдалось. И аномалии вроде бы не преграждают нам путь. Но меня смущали витринные окна хозмага, не стеклянные, а из листового железа. И тяжелая чугунная дверь закрыта. Не хотелось бы поднимать шум, чтобы взломать магазин.

Но дверь не была заперта на замок и поддалась моим усилиям.

Свет в магазин поступал через небольшое, под-потолочное окно в торце здания, и открытая дверь слегка усилила освещение. Но все равно здесь было сумрачно. Длинный прилавок, полки за ним, заполненные товаром, плюс витринные стеллажи в глубине зала, и там, похоже, изобилие. Я смог разглядеть даже стоящую под окном технику – мотоблоки, газонокосилки, генераторы… Не было разрухи в магазине, как будто и не забредали сюда зомби. Да и спецназовцам, похоже, не довелось здесь похозяйничать.

Я остановил свое внимание на витрине с выставленными на ней погружными электронасосами. На заставе имелась глубокая скважина, но воду оттуда достать было нечем. Хозяйственный старшина даже насос оттуда вынул, с собой увез. Но, похоже, проблема решилась сама собой. Наверняка в этом магазине найдутся пластиковые трубы и паяльник, с помощью которого их можно будет соединить. На них опустим в скважину насос, по ним пустим воду. Электричество нам обеспечит генератор, солярка есть…

Я взял в руки выставленный на витрине насос, покрутил его в руках. Солидная штука, с корпусом из нержавеющей стали, такой на любую глубину опустить можно.

– Хороший выбор, – услышал я вдруг за спиной хрипловатый мужской голос.

И тут же с другой витрины что-то посыпалось, это Гуцул зацепил ее, развернув на звук ствол автомата.

Я тоже вывел оружие на цель, на человека, стоявшего за прилавком. Незнакомца закрывала касса, из-за которой выглядывала только верхняя часть его головы.

– Хороший выбор, говорю, – ничуть не пугливо повторил мужчина, сдвинувшись немного в сторону. – Насос отличный. Стоит, правда, дорого. Но сейчас у нас период скидок… Затянувшийся, так сказать, период. Так что не зевай, пользуйся, пока я не жадный…

Глаза привыкли к сумраку, и я мог разглядеть его. Узкие плечи, впалая грудь, но голова большая, лицо широкое и скулы шишковатые, как будто наросты на них какие-то. Глазницы маленькие, но глаза, напротив, большие, выступающие за надбровья. Лоб изрыт глубокими морщинами, верх головы плоский, волосы короткие, жесткие и курчавые, будто у негра. Но кожа белая. Я бы даже сказал, неестественно бледная, мне показалось, что она фосфоресцирует в темноте. Нос крупный, чуть ли не в половину лица, его приплюснутый кончик сплошь оброс бородавками, которые закрывали надгубную бороздку. Большие пупырчатые губы кривила по-стариковски брюзгливая линия.

– Ну, чего смотришь? – скрипучим голосом спросил торговец. – Две тысячи с тебя.

Еще три года назад я видел в магазине примерно такой же насос, и стоил он что-то около пятнадцати тысяч рублей. Не скажу, что цена сильно поднялась за это время, но уж точно не упала. И две тысячи, что спрашивал с меня этот странный старик, казались мне сущим пустяком. Но ведь я рассчитывал получить его даром.

– Слушай, а ты вообще кто такой? – заинтригованно спросил я.

– Человек, не видишь, что ли?

– Живой?

– В том-то и дело, что живой. Поэтому, прошу тебя, убери свою пушку. Ты меня нервируешь, а я этого, знаешь ли, не люблю… Или ты хочешь отобрать у меня насос?

– Ну а ты сам как думаешь?

– Ну и забирай, если ты такой жадный, – расстроенно махнул рукой торговец.

«Я не жадный, – пронеслось у меня в голове. – И я не хочу быть жадным. А деньги у меня есть…»

– Да нет, я заплачу.

За два года, что я провел в госпитале, у меня накопилось целое состояние. Правда, наличности у меня с собой не очень много. Что-то около тридцати тысяч. Кто ж знал, что здесь, в глубине Зоны, мне могут понадобиться деньги.

– Вот это правильно, – поощрительно кивнул старик. – Вот это по-людски… Есть хочешь?

– Не понял.

– Что ж тут непонятного? – ехидно хмыкнул торговец. – Есть хотят все, даже зомби, будь они неладны… И ты есть хочешь, и дружок твой голодный. А у меня бар, борщ есть, жаркое в горшочках…

– Скажи, ты мне снишься? – тряхнув головой, спросил я. – А может, я уже умер?

– Ты что, дикий? – как на неразумное дитя, глянул на меня старик. – Смотришь на меня как на галлюцинацию. Не надо на меня так смотреть, а то я сам поверю, что меня не существует. А я существую. Живу и торгую.

– Хорошее дело, – кивнул я.

– Как говорил один мой знакомый, добрые дела не делаются бескорыстно. Потому что в таком случае это уже не доброе дело, а благотворительность. А благотворительность – это, извините, тупик. Ведь если я начну бескорыстно помогать другим, что тогда будут делать те, другие? Также бескорыстно станут помогать третьим. Третьи – четвертым, миллион четвертые – миллион пятым. Не правда ли, очень сложная схема? Не проще ли будет, если каждый решит помогать себе сам? Тогда и схемы никакие не нужны…

– Схемы… Ты сам по какой схеме здесь живешь? Магазин у тебя свой, бар, а вокруг – зверопсы, зосы.