Блондин — личность темная (сборник)

Старушка колебалась, и я ее прекрасно понимала. В наше неспокойное время редко кто рискнет оставить в собственной квартире совершенно незнакомого человека. Я же даже кашлять прекратила — застыла с руками, прижатыми к горлу, но продолжала натужно дышать.

Бабка открыла мою сумку, увидела в ней паспорт, и, наверное, вид документов ее успокоил. Стараясь действовать незаметно, она сверила мое лицо с фотографией, осталась довольна, потому что тут же вылетела из квартиры, закрыв дверь, впрочем, на замок снаружи. Я попыталась открыться изнутри — не получилось.

Ладно, пора действовать.

Я прошла в комнату с балконом, не обращая внимания на обстановку в квартире — не до того. Балкон убитого находился на расстоянии около полуметра, и поджилки мои тут же затряслись: не люблю высоту! Но — дело прежде всего, и я отважно подавила в себе приступ подлого страха. К счастью, балконы не были застеклены, а балконная дверь квартиры Ильи и вовсе приоткрыта — вероятно, милиция решила проветрить комнату.

Перестав колебаться, я неуклюже перебралась на соседний балкон и юркнула в квартиру. Здесь царил беспорядок: к холостяцкой безалаберности прибавились еще и разрушения, нанесенные следственной бригадой.

В прихожей на коврике все еще были видны меловые следы, показывающие положение трупа. Здесь я ничего не обнаружила. Все подозрительное следователи уже уволокли на экспертизу. И на что я надеялась? Зачем вообще проворачивала этот трюк?..

Я прошла на кухню, потому как в комнате ничего любопытного не обнаружила. И здесь тот же результат — ничего. Я повыдвигала несколько ящиков стола, надеясь обнаружить хоть здесь что-нибудь. Ничего. Махнула рукой, неловко развернулась и оперлась локтем о холодильник, пытаясь удержать равновесие. И тут мне на голову посыпалось что-то омерзительно тяжелое. Увильнув от странного дождя, я увидела какие-то предметы, с металлическим грохотом падавшие на пол. Пришлось опуститься на корточки, натянуть рукава водолазки до самых пальцев, чтобы не оставить отпечатков, и стремительно собрать все предметы обратно. Оказывается, на холодильнике стояла керамическая ваза, которая от сотрясения опрокинулась, а лежащие в ней вещи посыпались на пол.

Вероятно, Илья стриг еще и на дому — потому что в вазе хранились парикмахерские ножницы, какие-то расчески и прочие штуки, назначение которых было непонятно. Я все аккуратно сложила обратно, после чего стремительно выскочила из квартиры убитого Ильи и перебралась на балкон его сердобольной соседки. Уже оказавшись на балконе, я услышала скрежет отпираемого замка и, захлопнув стеклянную дверь, пулей вылетела в прихожую, пристроилась на коврике и замерла.

Открыв дверь, бабуська испуганно посмотрела на меня. Я кашлянула, дабы успокоить ее, и протянула руку. В пальцы мои тут же опустился прохладный флакон аэрозоля. Ну что же, придется попробовать, что за гадость употребляют астматики!

Я пшикнула в рот немного молочно-белой жидкости и закашлялась уже по-настоящему от охватившего горло ментолового жжения. Бабка переминалась с ноги на ногу, тиская в ладонях мою сумочку.

Отдышавшись, я поднялась с пола, со слезами поблагодарила старушку и пояснила:

— Извините, пожалуйста, я просто забыла свой аэрозоль дома, а тут — приступ. Их давно не было, я уж думала — полегчало, оказывается — нет. Спасибо вам огромное!

Бабка вернула мне сумку, заулыбалась, явно обрадовавшись моему «ожитию», и потащила меня на кухню.

— Идем, чайком напою… Не дождешься ты своего Илюшу, девушка.

— Почему? — удивилась я, скорчив испуганное лицо: — Он что, вляпался в какое-нибудь незаконное дело? Ведь на двери печать.

Господи, как же я устала притворяться и актерствовать! Но приходится, ничего не поделаешь! И я закрыла лицо руками, когда бабка доложила мне об убийстве.

Честно говоря, потряс меня не столько сам факт убийства — об этом я уже знала от Валерии. Меня поразило, с каким удовольствием, едва скрываемым притворным сочувствием бабка начала расписывать мне все ужасы — и как ее вызывали в качестве понятой, и как Илья лежал, распластавшись… Счастье еще, что к парикмахеру-стилисту Илье я не имею никакого отношения, иначе бабка своими словами довела бы меня до истерики.

Наконец она сжалилась надо мной и, в последний раз повторив: «Ох, бедный молодой человек! А такой милый был, такой вежливый!» — замолчала.

Я тоже помолчала для порядка, словно приходя в себя, после чего спросила:

— И что же, неужели никто ничего не слышал?

— Да нет, уж и милиция расспрашивала. Чужих здесь не было, никто дверей не ломал, никто не кричал, не ругался, — скорбно протараторила бабуська. — Чай, если б скандал, я бы разом милицию-то вызвала. И потом услышала, как девушка Илюшина, Алиса, кричала. Вот и вызвали милицию.

Дальнейший, впрочем, недолгий разговор с бабкой никакой новой информации не дал, и я покинула гостеприимную квартиру. После чего отправилась по прочим соседям — расспрашивать, разузнавать, выведывать.