Блондин на коротком поводке

Я хотела было немного поспорить и спросить, с чего это он вдруг раскомандовался, но вспомнила, что Светка Росомахина велела мне Шурика слушаться, не спорить с ним, потому что он мужчина и понимает в жизни больше моего. Возможно, Светка и права, у нее голова тоже отлично варит, недаром диссертацию собирается писать про своих червяков, но все же просто так сдавать позиции мне не хотелось. Сегодня я чувствовала себя гораздо лучше, нос почти не болел, воспоминания о том, как меня унизили и ударили в семействе Гусаровых, немного потускнели, я приободрилась, тем более что Шурик был со мной, а он, как считала Светка, да я и сама понимала, никому не даст меня в обиду. Но мне ужасно не хотелось никуда ехать. Ну в самом деле, может человек хоть немножко отдохнуть от грустных мыслей?

На улице шел дождь и было темно от туч. Внезапно меня осенило.

— Слушай, мы совсем рехнулись! Куда мы поедем, сейчас же десять часов вечера!

Шурик удивленно поглядел на часы, потом засмеялся.

— Галерея, надо думать, не откроется раньше одиннадцати утра, так что у нас еще есть куча времени, — сказала я.

— Куча времени для чего? — насторожился Шурик.

— Для того, чтобы побеседовать о самом наболевшем!

— Что ты имеешь в виду? — голос его дрогнул.

— Я имею в виду тот факт, что ты каким-то образом очутился весьма кстати возле моего дома, чтобы спасти мне жизнь, — сказала я строго. — Это раз. Во-вторых, мне очень не понравились ваши сегодняшние перемигивания и переглядывания со Светкой. Какая между вами тайна?

— Это все? — холодно спросил Шурик.

— Все, — подтвердила я. — И я требую немедленного ответа.

От моего напора всю его холодность как ветром сдуло. Шурик заерзал на диване, потом встал и отошел от меня подальше, как будто боялся, что я начну кусаться.

— А ты сама ни о чем не догадываешься? — наконец выдавил из себя этот страдалец.

Он старательно отводил глаза в сторону, на его лбу выступила испарина, и даже руки, по моим наблюдения, слегка дрожали. Разумеется, я давно уже обо всем догадалась. Покажите мне женщину, которая, видя все эти красноречивые признаки, не сможет правильно их квалифицировать! Ну и что я сейчас должна делать? Броситься ему немедленно на шею, опустить трепещущие ресницы и ждать поцелуя, томно вздымая грудь? Интересно, как это — томно вздымать? Кажется, я не умею…

И почему, интересно, Светка Росомахина узнала об этом раньше меня? Он что — просил у нее совета? Насколько я знаю обоих, вряд ли. Стало быть, Светка сама догадалась. А я, бревно этакое, догадаться не могла, пока меня по носу не звезданули и Шурик не прибежал спасать.

— Слушай, мне это все надоело! — неожиданно зло сказал он и подошел ближе. — Что за дурацкое положение? Я же не клоун, и тут не цирк! Ну да, я как дурак по тебе сохну, а ты не замечаешь! Все время мимо глядишь, как будто я пустое место!

— Неправда! — не выдержала я.

— Молчи! — заорал он, всерьез разозлившись. — Молчи и слушай! Эти твои принципы дурацкие! Что я — виноват, что нас Дашка познакомила? У меня с ней вообще ничего не было, если хочешь знать! Она мне и раньше не слишком нравилась, а после всего, что она тебе устроила, я ее просто ненавижу!

— Да при чем тут Дашка? — Я сделала вид, что удивилась. — При чем тут вообще она?

— Как — при чем? А этот твой пунктик? Сейчас скажешь, что видеть меня больше не желаешь и что тебе Дашкины объедки не нужны!

Все ясно, ему наболтал кучу ерунды Димка Колокольчиков. Вот паразит, никакой, понимаешь, благодарности! А ведь мы с Димкой так давно знакомы, мог бы и помолчать ради нашей давней дружбы…

— Кажется, пора менять принципы… — пробормотала я, — хотя и так уже все переменилось, все встало с ног на голову, или нет — сейчас как раз все вернулось на свои места…

— Что ты там бормочешь? — не слишком вежливо осведомился Шурик. — Если хочешь что-то сказать, говори прямо!

Откровенно говоря, мне нечего было ему сказать. Что я полная дура и не разбираюсь в людях, я и так уже поняла. Столько лет знаю и Дашку и Шурика, и не могла понять, кто мне друг, а кто враг! Но я вовсе не собираюсь каяться и стучать себя кулаком в грудь, больно надо. И вообще за последнее время столько всего навалилось, а тут еще эта Сашкина неземная любовь. Как обухом по голове! Хорошо бы немножко передохнуть от всех треволнений, но, как справедливо считал классик, «покой нам только снится…».

Для того чтобы уйти, хотя бы на время, от сложного разговора, я применила старый как мир, но действенный способ: закрыла лицо руками и бросилась на диван.

— Что ты от меня хочешь? — простонала я. — Мне и так плохо!

Далее подразумевались трагические рыдания.