Блондинка-рабыня

— Почему бы вам не поверить Рику на слово? — спросила Джеки Эриксон ледяным тоном. — Мне начинает уже надоедать ваше киношное кривляние, Рэй. Вы на меня не очень-то действуете даже в широкоэкранном варианте, а уж в обыкновенной жилой комнате выглядите просто смешно!

— Не разрешай ей подпускать тебе шпильки, Рэй, — быстро сказала Ева Байер.

— Может быть… — начал Шумейкер осторожным тоном. — Если мы все стиснем зубы и постараемся выслушать до конца то, что нам хочет сообщить Холман, то узнаем, наконец, где же Кармен, и тогда сможем скорее увидеть ее.

— Только не мечтайте, что я помчусь к ней сломя голову! — фыркнул Тайлер Уоррен.

Глаза у него были налиты кровью, обвислые щеки пылали румянцем. Похоже было, храбрость свою Тайлер черпал со дна бутылки виски. «Интересно, сколько еще спиртного ему понадобится до конца вечера, чтобы сохранить хотя бы часть этой храбрости», — подумал я.

— Я полагаю, всем уже известно, что сегодня около восьми часов утра в Венеции, был найден труп Росса Митфорда? — спросил я.

— Я ничего не знал, пока Ева не сообщила мне об этом по дороге сюда, — неожиданно тихо ответил Пакстон. — Но ведь, насколько я понимаю, я всегда последним узнаю все новости, которые касаются в первую очередь меня лично, не так ли? Верно, Джерри?

— Расскажите им, Джеки, как мы прошлой ночью отправились на Венецию-Бич в поисках Кармен и наткнулись на еще не остывшее тело Митфорда.

— О’кей. — Она вопросительно подняла брови. — Все, с начала до конца? Насчет Бурундука, Чарли-Лошади и всего остального?

— Не упускайте ничего!

— О господи боже! — взорвался Пакстон. — Я сейчас окончательно потеряю терпение!

Пока Джеки рассказывала во всех подробностях историю наших ночных приключений, я получил возможность внимательно понаблюдать за ними.

Джеки сегодня вечером была тщательно одета — в длинном вечернем платье из шелка цвета сливы; четырехугольный вырез был таким глубоким, что я искренне призадумался, как это девушки с таким бюстом ухитряются постоянно помнить, что им нельзя глубоко вздыхать. Длинные черные волосы Джеки были аккуратно причесаны. Рядом с ней на кушетке сидел Тайлер Уоррен в том же костюме, что и днем.

Ева Байер примостилась на ручке кресла Пакстона. На ней был потрясающий брючный костюм: жакет из тончайшего кружева, весь в воланах, и плотные брюки, расширенные книзу, так что ножки были полностью скрыты. На лице у нее все время, пока Джеки вела свой рассказ, сохранялось напряженное выражение, а я про себя подумал: «Неужели эти ужасные синяки совсем не причиняют ей боли и скоро ли они окончательно заживут?»

Пакстон развалился в кресле с мрачным нетерпеливым выражением лица. На нем был белый свитер и защитного цвета брюки, заправленные в высокие ботинки, на которых — я мог бы в этом поклясться! — блестела та же самая синтетическая пыль, что и утром.

Наряд Джерри Шумейкера был весьма консервативен: дорогой вечерний костюм и белая шелковая рубашка. Он стоял, облокотившись на бар, и на его лысой голове играли отблески горевшей на потолке люстры. Из-под тяжелых век он бросал быстрые взгляды на Пакстона и нетерпеливо постукивал ногой.

Я стоял за баром, потому что мне пришлось смешивать напитки, но еще и потому, что выбрал самую удобную стратегическую позицию: отсюда мне были видны одновременно все присутствующие.

— Ну и тогда мы ушли оттуда, — закончила Джеки свой рассказ, — и вернулись в Лос-Анджелес.

— Что все это означает, Холман? — спросил Пакстон напряженно. — Что Кармен убила его, чтобы защитить меня?

— Весьма возможно, что именно она убила Митфорда, — ответил я. — Но никто не сможет этого доказать.

— В таком случае объясните мне вразумительно: чего ради мы сидим в этой вашей поганой комнате и ждем, пока вы нам ничего не говорите?! — взбесился он.

— Вы хотите узнать, где именно я нашел Кармен? — обозлился я в свою очередь. — И где ее держали в заточении все это время? Что это за место? Хотите?

И я дал им точное описание хижины, рассказал о том, как руки Кармен были связаны, а другой конец веревки намеренно прикреплен к металлическому крюку таким образом, чтобы она не могла ни лечь, ни встать. И о том, как она выглядела после такого обращения, отсутствия подходящей пищи и от того чудовищного количества наркотиков, которыми ее накачивали все это время.

Шумейкер первым нарушил молчание, когда я кончил.

— Это варварство! — сказал он дрожащим голосом. — Чудовищно! Эти люди — не просто варвары, да они просто банда сумасшедших выродков!

— К тому же они страшно напуганы, — добавил я. — Кто-то ведь заметил когда-то, что чем больше человек напуган, тем более жестоким и злобным он становится.

— Но почему именно Кармен? — спросил Шумейкер.

— Все время, пока я вез ее туда, где она сейчас находится, да и раньше, в хижине, она не умолкала ни на минуту — все время говорила. — Я пожал плечами. — Время от времени, правда, язык у нее заплетался, речь становилась несвязной, но все можно было отлично понять.