Блондинка-рабыня

— Я сыт по горло, — продолжал Каллаган. — Скрыл от Грингалла, что был на яхте прошлой ночью. Сделался соучастником, подкупив Уилпинса. Да, я веду дело по-своему, и, если вы сами не хотите помочь мне и очиститься от подозрений, можете убираться к черту, но вам не удастся помешать мне… по крайней мере, больше, чем вы делали это до сих пор…

— Что вы хотите этим сказать? — Теперь она полностью владела собой.

— Вы все время беспокоили меня. — Он опустил штору и вернулся к камину. — Я слишком сильно увлекся вами. Когда я расследую дело, то предпочитаю воздерживаться от размышлений о женщине, о том, как она ходит, как говорит, что она из себя представляет…

Она зло улыбнулась.

— В самом деле, мистер Каллаган? Вы считаете это опасным поворотом? Возможно ли, что великий, единственный и неповторимый мистер Каллаган может сломать себе шею на подобных поворотах?

Она хрипло засмеялась.

— Мне очень не нравится, когда вы ведете себя подобным образом, когда вы говорите таким странным голосом. Это выглядит так, словно вы потеряли все лучшее, что в вас есть. Не старайтесь казаться хуже. Я ожидал увидеть вас обеспокоенной, несчастной, усталой, даже жалкой, но такой, как сейчас, вам не стоит быть… вы можете быть гораздо лучше…

Она покраснела. Краска залила ее лицо, шею, плечи. Каллаган усмехнулся. Его глаза уставились на сумочку, которая лежала на стуле возле нее. В два прыжка он очутился возле стула и схватил сумочку. Она рванулась за ней, но тут же, пожав плечами, опустилась в кресло и уставилась в огонь.

Он открыл сумочку и нашел то, что искал. Под всякой мелочью — платок, флакон духов, деньги, ключи, пудреница — он увидел это: маленькую стеклянную капсулу с японскими иероглифами.

— Морфий, — хрипло сказал он. — Я понял, когда вы начали пить виски… Ты, проклятая дура… А я-то думал, что у тебя есть воля! — Он швырнул капсулу в камин.

Она опустила голову на руки и отчаянно зарыдала. Каллаган прошел в спальню и набрал номер.

— Это ты, Мэмпи? Это Каллаган. Ты помнить эти антинаркотические таблетки — каломелатровин, которыми ты пользовался в прошлом году в деле Рокселя? Да? О’кей. Пришли мне пару. Да, сейчас. Их надо передать Уилки. Пусть держит у себя, пока я не попрошу. Нет… Сильную дозу не нужно, хватит обычной. Спасибо… Спокойной ночи!

Он вернулся в гостиную. Она все еще сидела, обхватив голову руками.

— Хорошо, продолжим. — Тон его был успокаивающим. — Завтра я найду юриста. Мы расскажем ему о Щенке и обсудим, что можно сделать. Вы вернетесь в Манор-Хауз и будете вести себя, как подобает миссис Торле Ривертон. Я не спрашиваю вас, что вы делали сегодня и где были, потому что мне достаточно моих собственных предположений.

Вы поедете домой и останетесь там. Я свяжусь с вами. И помалкивайте… Никому ни слова. Ясно?

Она кивнула.

— У вас чертовски плохое положение, — продолжал он. — Если Грингалл услышит что-либо о вас, он сумеет раскрутить дело по-другому, и, ей-богу, у него будут основания думать, что вы тоже замешаны во всем этом.

— Основания… — прошептала она.

— Да. Основания. Мотив — это слово больше нравится полиции.

Он закурил сигарету.

— Вы знали, что старый Ривертон умирает. Они скажут, что вы затеяли все, чтобы остаться единственной наследницей. Что вы и Рафано вступили в заговор, чтобы полковник лишил Щенка денег.

Дальше. Полковник умер, не так ли? Полисмен сидит в больнице возле Щенка и ждет, как развернутся события. Или он умрет — и вы получите все деньги, или поправится — тогда его обвинят в убийстве Джейка и вы все равно их получите. Ясно? Это и можно назвать мотивом для ваших действий, а?

Она смотрела на него, бледная как полотно.

— Из этого может выйти очень славное дело, — продолжал Каллаган мрачно. — Будь я на месте Грингалла, я знал бы, как и что думать обо всем этом. Щенок явился на яхту, чтобы расправиться с Рафано, и взял с собой пистолет. Он получил назад долговую расписку и деньги, и… мне кажется, я знаю, что заставило его действовать подобным образом… Там вышла ссора, и Щенок схватился за пистолет. Рафано вытащил свой пистолет из ящика стола, но Щенок выстрелил первым и поразил Рафано прямо в сердце.

На борту яхты был еще некто. И этот «некто» вмешался. В Щенка, напичканного наркотиками, было совсем нетрудно направить пулю. Тот, кто выстрелил в него, покинул яхту, считая Щенка мертвым. Но этот умный человек позаботился о том, чтобы оставить отпечатки пальцев Рафано. Он зажал в руке убитого пистолет и его же пальцами нажал спусковой крючок. Пулю он выкинул за борт, чтобы ее не нашли. Потом он забрал из сейфа долговую расписку и деньги, воспользовавшись ключом Рафано. Он, конечно, действовал в перчатках. Потом, порвав расписку, имитировал, будто на яхте была перестрелка, и ушел. — Он закурил другую сигарету. — Таков возможный вариант событий на яхте. И при этом — очень возможный.