Блондинка с подбитым глазом

– Я получило второе послание. Потом мистер Бартслер позвонил мне в студию. У него был очень милый голос. Он сказал, что у него неважное зрение, что он всю жизнь был пожирателем книг и теперь ему нужна чтица. Он внимательно следил за тем, как я интерпретирую текст и ему не только нравится мой голос, но он так же видит, что я личность умная и интеллигентная. Короче говоря, я стала у него работать и убедилась в том, что это очень приятный, культурный пожилой человек.

– На что он живет?

– На доходы от каких-то шахт. Ему пятьдесят пять или пятьдесят шесть лет и он ценит прелести жизни, но в нем нет ничего простецкого или вульгарного. Это… очень интересный господин.

Мейсон только кивал головой.

– Он считает, что самым большим недостатком Америки является наше легковерие. Он утверждает, что это национальная черта американцев. Мы верим во все, в чем нас убеждают, а потом, когда иллюзии рассыпаются и видна голая правда, мы сваливаем вину на всех, кроме себя. Никогда в жизни я не встречала никого, кто бы так странно подбирал себе чтение.

– А именно? – спросил заинтригованный Мейсон.

– Он необыкновенно старательно выбирает статьи самых лучших авторов в самых лучших журналах и просит читать их вслух.

– Да что ж в этом необыкновенного?

– То, что он выбирает статьи не менее четырехлетней, а то и двадцатилетней давности.

– Не понимаю.

– С этой целью вам нужно было бы прочитать эти статьи. Например перед войной появились статьи о том, что мы в состоянии словно щелчком уничтожить весь японский флот в один прекрасный день до обеда. Или, когда ввели Сухой Закон, вся пресса была полна статей о том, что независимо от развития событий абсолютно недопустима когда-либо отмена поправки к конституции о Сухом Законе. Или статьи из отрасли экономики и финансов, доказывающие, что при государственном долге в тридцать миллиардов весь народ стал бы нищим, а при пятидесяти миллиардах наступил бы всеобщий хаос. Все это отлично написанные статьи, на основе логичной аргументации, которая в свое время казалась совершенно правильной. При этом, многие из статей написаны лучшими перьями страны.

Перри Мейсон вопросительно посмотрел на Деллу Стрит, потом снова на Диану Рэджис.

– К чему все это? Почему человек в здравом уме тратит время на чтение несовременных, устаревших бредней? В конце концов, даже самый проницательный публицист это все же не пророк. Он только собирает факты и делает из них логичные выводы.

Диана Рэджис нервно засмеялась.

– Мне кажется, что я недостаточно ясно выразилась. Так вот, мистер Бартслер считает, что это самый лучший способ увидеть вещи с соответствующего расстояния, как он это определяет. Он утверждает, что единственным способом защиты от некритического проглатывания глупостей, подаваемых нам сейчас в виде неопровержимой логики, является знакомство с иллюзиями прошлого, украшенными внешне доказательствами, основывающимися все на той же неопровержимой логике.

– Ну что ж, – согласился Мейсон с улыбкой, – трудно отказать ему в определенной дозе правоты. Конечно, если кто-то хочет столько потрудиться, чтобы обосновать свой скептицизм.

– Дело в том, что он хочет, – продолжала Диана Рэджис. – Он утверждает, что американцы, как маленькие дети. Приходит первый попавшийся человек и говорит: «Вы мечтаете о такой-то и такой-то утопии? Единственным способом достигнуть ее, это сделать так-то и так-то». И никто даже не задумывается, а начинают танцевать так, как им заиграют.

На лице Мейсона отражался все больший интересе.

– Мне нужно будет, наверное, поговорить с этим мистером Бартслером, – заявил он. – Но перейдем к вашим личным неприятностям.

– Во всем виноват Карл Фрэтч. Это он…

– Не так быстро, – перебил Мейсон. – Я хотел бы услышать все по порядку. Кто такой Карл Фрэтч?

– Сын миссис Бартслер от первого брака, распущенный до мозга костей мелкий негодяй. Но это проявляется только тогда, когда с него спадает маска. Он воображает, что станет великим актером. Ходит на курсы и ни о чем другом не может разговаривать. Всю жизнь у него было все, о чем бы он ни пожелал и в результате он приобрел внешний лоск. На первый взгляд видны только его манеры. В действительности это распущенный, эгоистичный, фальшивый мерзавец, без малейших угрызений совести.

– А миссис Бартслер? – спросил Мейсон.

– Выдра! – выразительно фыркнула Диана Рэджис.

Мейсон рассмеялся.

– Я знаю, это во мне говорит раздражение, – сказала молодая женщина. – Но когда вы услышите, какой они выкинули со мной номер…

– Минуточку. Вначале приведем в порядок действующих лиц. Кто еще живет в этом доме?

– Фрэнк Гленмор, Карл Фрэтч, супруги Бартслер и домохозяйка, старая прислуга, которая находится в доме уже много лет. Орут на нее, как на ломовую лошадь, она глухая…

– Кто такой Гленмор?