Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке "нет"!)

– Сначала я должен проверить действие вашей секретной пленки, сказал Угедей. – Это займет три дня. Затем я должен посовещаться со своими заместителями. Это займет еще три дня. Затем я должен сообщить о своем решении Повелителю вселенной. Он будет думать еще три дня. Затем он сообщит о своем решении мне, а я сообщу вам. Затем я должен научить своих воинов управляться с лодками и лодочными моторами. Это займет еще три дня. Таким образом, при положительном решении вопроса точную дату проведения операции назначим примерно через месяц. За это время вам нужно оповестить своих российских военных пенсионеров о начале военных учений и убедить их в необходимости расстаться со своими чудесными лодками.

– Нет проблем, – заверили монгольского командарма министры. – У нас правовое государство, поэтому Сейм завтра же примет соответствующий закон, уведомляющий пенсионеров, что их лодки реквизируются в пользу латвийской демократии. Поскольку они в составе преступной коммунистической метрополии на протяжении долгих веков грабили простой латышский народ, сейчас пришло время расплатиться по счетам, которые…

– Пропустим, – устало сказал Угедей. – Кстати, откуда у пенсионеров столько лодок? И каково количество самих пенсионеров?

– Приблизительно сто тысяч, – сказал Белдре и Угедей поднял брови.

– По две лодки на человека?

– Именно так. Вы их просто не знаете, это страшные люди! – воскликнул премьер-министр. – Помимо военных, угрожающих нашей независимости лодок у них еще имеются охотничьи ружья! Это действительно пятая колонна, которая угрожает безопасности нашего молодого независимого государства!

Министры переглянулись, словно не решаясь что-то сказать или спросить.

– Говорите, – решив им помочь, сказал Угедей.

– У нас есть деловое предложение, – наконец сказал премьер-министр.

– Я слушаю.

Премьер опять замялся, посмотрел в поисках поддержки на коллег и глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть.

– Помогите нам избавиться от пятой колонны.

– От российских пенсионеров? – уточнил Угедей.

– Вы не понимаете, это только так звучит, это только слова! На деле это страшные люди, имеющие лодки и охотничьи ружья!

– Каким, по-вашему, образом я могу решить вопрос с вашими пенсионерами? – устало спросил Угедей.

Министры опять заговорили все разом. В возбуждении они обступили командарма, чем привели его охрану в замешательство. Десять монголов внимательно следили за каждым движением потерявших прибалтийскую невозмутимость министров. Когда премьер, забывшись, ухватил Угедея за пуговицу «сталинского» френча, начальник охраны выкрикнул что-то угрожающее, гортанное, и министр поспешно отдернул руку.

– Для вас это не представит трудности, вы знаете, как решаются подобные проблемы!

– Мы покажем вам отличное место в лесу!

– Мы бы и сами, но мы теперь европейцы, нам нельзя!

– Да-да, нас не поймет Европа!

– Или можно подсадить в каждую «Казанку» по пенсионеру, чтобы вы вывезли их на историческую родину. Это будет выгодно всем, ведь в случае чего они могут пригодиться вам в роли живого щита…

– Я подумаю, – сказал Угедей. И более не обращая внимания на министров, у которых потухли глаза, в сопровождении телохранителей покинул зал заседаний…

От культурной программы, предусматривающей посещение выставки картин латышских художников и музей коммунистической оккупации, гости, сославшись на усталость и плотный график подготовки к предстоящей операции, вежливо, но твердо отказались, чем весьма обидели принимающую сторону. Но, конечно, та по-европейски сохранила на своем лице цивилизованную улыбку.

Однако на следующий день так просто отвертеться от предложений союзников монголам не удалось. С самого утра в ставку великого военачальника прибыл посланец латвийского правительства с приглашением поприсутствовать на открытии памятника приглашаемому, в чем ошарашенный такой новостью Угедей не смог ему отказать. Сопровождаемый кортежем мотоциклистов, бронированный автомобиль командарма проследовал на улицу Бривибас, к месту открытия памятника себе. На постаменте, когда-то служившим пристанищем вождю пролетарской революции, каменное тело которого по обретении республикой очередной независимости было подвешено за шею к подъемному крану и при рукоплескании политически пробудившегося народа торжественно сдернуто с пьедестала, сейчас находилось нечто, закрытое брезентовым покрывалом. Целые полчища полицейских едва сдерживали напор рукоплещущего за специальными проволочными ограждениями народа. Когда брезентовая ткань медленно спустилась, согласно замыслу режиссеров театрализованного представления, под торжественную музыку Раймонда Слаупса «Латыш с монголом братья навек», написанную последним за одну ночь специально для этого знаменательного события, невозмутимые монголы из окружения Угедея загомонили, не сумев сдержать эмоций, а самого командарма едва не прошибла слеза умиления. Он впервые видел памятник такой выразительности и художественной силы, и памятник этот был им, Угедеем, в гранитном, как когда-то Ленин, воплощении. Как и последний, Угедей стоял с поднятой рукой, указывая ею на восток.