Блондинка сообщает об убийстве

— Еще немного налево, теперь вперед. Теперь затормози. — Он наклонился к воде, ухватился за намокшую сорочку, подтащил труп к лодке, потом перекинул его через борт, и труп упал на дно лодки грудой, которую с трудом можно было назвать человеческим телом.

— Вот так, — стараясь отдышаться, сказал Норман. Он наклонился к промокшему трупу и пробормотал: — Боже мой, у бедняги перерезано горло.

Он повернулся, чтобы снова молча приняться за греблю, в то время как перегнувшуюся через борт Муриэль рвало.

— А ты не думай об этом, — посоветовал ей Норман. — Это не имеет к нам никакого отношения. Через секунду мы будем на берегу, ты сядешь в свою машину, поедешь домой и сейчас же забудешь обо всем, что произошло. А я найду какой-нибудь еще не закрывшийся кабачок, позвоню в полицию, и ты выйдешь из этого дела совершенно чистой.

Она сидела молча, опустив голову и дрожа с головы, до ног. Она не могла сказать ему, какая ей сейчас вдруг пришла в голову мысль: что этот человек в воде тоже может быть мужем какой-нибудь женщины, той женщины, которой, может быть, запрещенная любовь кажется более возбуждающей и пикантной, чем робкие ласки, какие мог предложить ей он... человек, может быть, по имени Джон...

Это был странный и необъяснимый ход мыслей, вызвавший у нее слезы. Она молча плакала, низко наклонив голову, пока они не доплыли до пустынной рыбачьей пристани.

Норман увидел слезы на ее щеках. Он привязал лодку и неловко помог ей выйти. И страшно удивился: что, черт возьми, случилось с ней, — когда она резко оттолкнула его в ответ на попытку утешить ее.

Он стоял и ждал, пока она добежит до своей машины, потом пошел очень медленно, давая ей возможность подальше отъехать от того места, откуда он будет сообщать полиции о случившемся. Он и не подозревал, что сегодня его связи с Муриэль пришел конец. И так никогда и не мог понять, почему она так решительно отказывалась разговаривать с ним всякий раз, когда он звонил ей по телефону в последующие дни.

13. 23 ч 00 мин

Шейн положил трубку после разговора с Люси и начал ходить по комнате, сердито ероша волосы.

— Давайте попробуем все-таки найти какой-нибудь смысл во всем этом. Сначала давайте установим, что мы знаем к настоящему моменту.

Он остановился и каждый раз, называя новый пункт, поднимал по одному пальцу.

— Первое. Человек, называвший себя Бертом Польсоном, — у которого находится бумажник с удостоверением личности на имя Польсона, — этот человек — не Польсон. Он не подходит к описанию, присланному из Джексонвилла, хотя всячески старается выдать себя за Польсона. Ему, очевидно, неизвестно, что брат Нелли все время жил с ней в Джексонвилле. Иначе почему бы он стал рассказывать целую историю относительно того, что работает в Детройте и только две недели тому назад приехал в Джексонвилл, вызванный ее телеграммой?

Он вопросительно взглянул на Гентри и Рурка.

— Так почему же он все-таки мне это сказал? Черт возьми. Если ему что-то известно относительно неприятностей Нелли в Джексонвилле — а он знал, что что-то случилось, потому что нанял частного сыщика, чтобы разыскать ее, — тогда ему должно быть также известно, что она занималась баджер-геймом вместе со своим братом. Значит, его заявление о том, что он жил в Детройте, могло только помешать ему выдавать себя за ее брата. Так ведь? Так почему же он все-таки сказал, что работает в Детройте?

— Это ты нам скажи, Майкл, — весело ответил Уилл Гентри. — Это, так сказать, твой человек, мы о нем узнали только от тебя.

Шейн продолжал:

— Ну, хорошо. Значит, одно нам известно совершенно определенно: он не Польсон. А теперь давайте посмотрим, что же нам известно о Нелли Польсон? Факт номер два. Совершенно очевидно, она не лгала, что в отеле "Эдельвейс" очень испугалась какого-то мужчину, который не является ее братом. И в этом их рассказы сходятся, чего нельзя сказать относительно их версий о родстве. А что вы скажете относительно трупа, который она видела? Трупа ее брата с перерезанным горлом?

— Трупа, которого там не оказалось, — вмешался Тим Рурк.

— Да. Но, тем не менее, у нас есть подтверждение, что она действительно звонила на коммутатор и заявляла о том, что труп там есть. По крайней мере, кто-то звонил из 360-го. Часть ее рассказа Оливер Паттон полностью подтверждает. Так зачем же ей нести какой-то сумасшедший бред, если никакого трупа вообще не было?

— По-моему, все дело в одном слове, которое ты только что употребил, — спокойно сказал Гентри. — "Сумасшедшая". Если девчонка действительно свихнулась, смешно искать какие-либо мотивы в ее поступках или словах.

— Но, черт возьми, Уилл, я не верю, что девчонка сумасшедшая. Перепуганная и истеричка — да. Но я разговаривал с ней в течение, по крайней мере, десяти минут, ее поведение было именно таким, каким оно должно быть у девушки, только что пережившей подобное приключение.