Блондинка в бегах

- Я вовсе не собираюсь оскорблять вашу страну. Если угодно, я глубоко уважаю Соединенные Штаты. Я имею в виду вот что: если предположить что эти люди участвовали в бойне и если они совершили это с ведома армейского командования, то их могли просто обменять. Услуга за услугу. В наше время по всем миру то тут, то там вспыхивают грязные войны, в которые втянуты сверхдержавы. Вам известно, что ЦРУ имеет возможность ежегодно оформлять въезд в США ста иностранцам в обход всех квот и визовых формальностей? Та же система и во Франции. Так что если я, предположим, высокий армейский чин, прошу американское правительство оказать мне некую услугу и впустить в страну трех человек, никто не станет задавать никаких вопросов. В обмен на это французское правительство разрешит въехать во Францию нескольким американцам. И опять же никто ни о чем не станет спрашивать. Короче говоря, Вашингтон даже не знает об алжирском прошлом Кислы и Фодора и не интересуется этим вопросом. Но все это лишь мои догадки.

- А если предположить, что вы нашли дневник и там говорится, что в массовом убийстве повинны французы. Что вы сделаете с этим дневником? задавая этот вопрос, я хотел увидеть его реакцию.

- Что бы ни утверждалось в дневнике, это не имеет значения. Там должны фигурировать доказательства того, что в преступлении замешана французская сторона. Если же такие доказательства там есть, то уверяю вас, что мы, либералы, воспользуемся этим дневником для того, чтобы изгнать профашистские элементы из нашего правительства. Мы будем настаивать на наказании виновных. Разумеется, если дневник окажется в руках наших политических противников, они его тут же уничтожат.

- А если он попадет к алжирцам?

Жак пожал плечами.

- Месье Маус, алжирцы, как и французы - да и все нации - состоят из самых разных политических групп. Тут все будет зависеть от содержания дневника и от того, к кому именно он попадет. Поймите, нет хороших и плохих стран. Что касается нас, то мы, умеренные либералы, не преследуем никаких эгоистических интересов. Мое убеждение: какими бы помыслами, низменными или высокими, ни руководствовались исполнители этого бойни, они совершили страшное преступление. И виновные - будь то французы, или алжирцы, или марсиане - должны понести заслуженное наказание. Чтобы в будущем подобные преступления были невозможны.

- Так, ладно. Но почему вокруг этого дневника поднялась такая свистопляска? Ведь столько лет прошло! Кому теперь какое дело?

Жак печально посмотрел на меня:

- Надеюсь, вы не настолько циничны, месье Маус! И не настолько неразумны, чтобы не понять, какой резонанс может иметь подобное разоблачение. Уничтожение деревеньки Лидице для окончательного поражения нацистов имело не меньшее значение, чем бомбардировки Германии авиацией союзников. Мировое общественное мнение - сильнейшее оружие. Вот почему этот дневник представляет такую важность.

- Но почему же за ним охотятся нефтяные компании? Они же не занимаются политикой.

Жак взмахнул сигаретой.

- Тут как раз все понятно. Они заинтересованы в нефтяных концессиях в Сахаре, поэтому сейчас они могут заигрывать сразу со всеми, чтобы в итоге оказаться заодно с победителем. Для них дневник может оказаться инструментом шантажа. Даже де Голль...

Слушая его, я еле сдерживал улыбку. Бедная Роуз. Бедный я. На какой же пороховой бочке мы с ней сидели все это время. Мы были точно котенок с консервной банкой на хвосте, который пытается бегством спастись от страшного грохота. А ведь как все просто: надо было просто скинуть где-нибудь бумаги Фодора - и дело с концом.

Взглянув на часы, я встал, прервав Жака на полуслове:

- Ладно, если мне доведется увидеться с этой Мэри, и если она окажется Роуз, и если этот дневник у нее, я постараюсь...

Он расхохотался мне в лицо.

- Месье Маус, не обижайтесь, но, откровенно говоря, мне представляется, что вы лжец! Я думаю, вам отлично известно, где Роуз. Вот моя визитная карточка. Прошу вас...

- Мне наплевать, что вы думаете! - грубо заметил я. - Я не знаю, где она.

Он иронически отвесил мне поклон.

- Тогда скажем так. Сохраните мою карточку. Если этот дневник когда-нибудь попадет вам в руки... Надеюсь, я смог убедить вас в том, насколько он важен для человечества. Прошу лишь об одном: если он попадет вам в руки - вышлите его мне. Я француз, но в первую очередь цивилизованный человек в самом высоком смысле этого слова. Если в этом дневнике содержатся хоть какие-то доказательства, клянусь, я сделаю все, чтобы справедливость восторжествовала...

- Не надо громких слов. Я уже устал вам повторять: мне неизвестно, где Роуз и где дневник!

- Мы же говорим: если вы её увидите, - вмешалась Колетт. - уговорите её передать этот дневник нам. Мики, вы обязаны это сделать!

Жак выпустил колечко дыма, а потом струйку дыма через колечко. Ловко это у него получилось.

- Тут есть ещё один нюанс. Я оцениваю этот дневник в десять тысяч долларов.

- А почему так мало? - не удержался я.

Он вскочил на ноги.

- Ага! Значит, дневник у вас и вам за него предлагали больше!