Блондинка в джунглях

— Ничего, — снова повторила я. — Он никогда о нем не рассказывал, я никогда раньше не видела этого креста и этого человека. Кроме как во сне.

— Но это невозможно, — по лицу Эндрю было понятно, что он не верит ни единому моему слову. — Вы очень точно воспроизвели крест на рисунке. И даже брат Августин получился у вас очень похожим на свой портрет. Как вы можете лгать в таком состоянии?

— Я не лгу, — возразила я. — В каком состоянии? — До меня стали доходить странности моего самочувствия. — Вы мне что-то подсыпали? Бурундангу?

Эндрю кивнул. Стало понятно, почему он столь откровенен. Через несколько часов я просто ничего не вспомню из его рассказа.

— Это вы подмешали ее Отавиу?

— Нет, Келли. Но та ситуация навела на мысль об ее использовании. Итак, вы настаиваете на том, что никогда не слышали о брате Августине. Тогда откуда вы его знаете?

— Я его не знаю. У меня всегда бывали… сны. С детства, — призналась я. — Иногда я видела селения, которые позже отец находил на раскопках. Но я никогда не задумывалась над тем, что люди, которые мне снились, могли существовать в реальности.

— Иногда Бог дает нам знаки. Но мы не видим их, — кивнул Эндрю. — Как вы думаете, могло ли то место, которое обозначено на карте, быть местом упокоения брата Августина?

— Не могу сказать. В моих снах он был жив. Но, судя по географическому положению места на карте, оно с высокой вероятностью может быть связано с событиями из моего сна.

— Хорошо, — кивнул Додсон. — Я вам верю.

Он собрал посуду, в том числе мою, и расстегнул молнию на палатке.

— Куда вы собрались? — я почувствовала, что он собирается не просто выйти подышать свежим воздухом.

— Возможно, я еще успею и сумею предупредить святотатство, — легко ответил он.

— Вы в своем уме, Эндрю? — спросила я на всякий случай. — Они вооружены.

— Иногда Божье слово сильнее пуль, — возразил мне американец.

— Но бурунданга надежнее, — не удержалась я от комментария.

— Бурунданга надежнее, — согласился Додсон. — Спите, Келли. Вам необходимо поспать.

И я почувствовала, как глаза стали слипаться, а голова потяжелела. Я сдвинула спальник из-под спины под голову и погрузилась в омут сновидений.

[1] Орден иезуитов, наверное, больше какого ли другого религиозного ордена оказывал влияние на мирскую жизнь. Иезуиты влияли на политику европейских государств. Иезуитское образование и система университетов сохраняет свой высокий уровень по сей день. Ученые-иезуиты оставили весомый след в науках, особенно это касается изучения языческих народов. В отличие от большинства других монашеских орденов, иезуиты имели право скрывать свою принадлежность к Обществу, ходить в светской одежде. Благодаря пластичности в вопросах обрядности они достигли выдающихся успехов в христианизации Азии, во многом — Африки и Америки. Папа Франциск, который возглавляет католическую церковь сейчас, — иезуит и является последовательным сторонником экуменизации, то есть объединения всех христианских направлений с сохранением обрядности под властью Папы Римского. Были неоднократные попытки включить в этот процесс Русскую православную церковь, но пока РПЦ успешно отбивает попытки. Тем не менее на территории России осуществляется миссионерская деятельность иезуитского общества. Кстати, любопытный факт: когда я работала над сюжетом, я пользовалась русскоязычным сайтом Общества Иисуса. Превосходный сайт, с очень доступной и интересной информацией о деятельности и истории ордена. Так вот, теперь этот сайт не открывается ни в одном из трех моих браузеров, ссылаясь на разные ошибки. Кто-то кого-то не любит)))

[2] В русской транскрипции обычно используется имя «Игнатий».

[3] Леонардо да Винчи, Бенвенуто Челлини, Рафаэль работали во Франции по приглашению Франциска I.

[4] Франсуа Рабле написал свой знаменитый роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» в 1532 году.

[5] Как уже говорилось выше, позиция Франциска I в отношении протестантов была изменчивой. Когда силы католической реакции наложили запрет на сочинение сестры короля, Маргариты Наваррской (это не королева Марго, а французская писательница-гуманистка), Франциск I встал на защиту реформаторов. Но когда на французские города обрушился шквал гугенотских листовок, в которых поносились идеи католического богослужения, одну из которых, по легенде, король нашел у себя под дверью, его позиция резко изменилась. Начались массовые аресты и казни. Лидер реформации Жан Кальвин покинул Францию. Заодно король запретил в стране книгопечатание.

[6] «Обет на Монмартре», событие, ставшее фактическим началом общества иезуитов, состоялся 15 августа 1534 г. В этот день в часовне на Монмартре Игнасио Лойола и шестеро его товарищей: Петр Фавр, Франциск Ксаверий, Диего Лаинес, Альфонсо Салмерон, Николас Бобадилья и Симон Родригес, приняли обеты целомудрия, бедности и миссионерства в святой земле. Самым старшим из последователей Игнасио было по двадцать восемь. Самому младшему — всего девятнадцать. Самому Лойоле было сорок три года.