Блондинка в озере

— Знать не знаю такого, — рявкнул высокий. Он взял визитную карточку и, даже не взглянув на меня, вернулся в кабинет. Пневматическая дверь закрылась за ним, издав нечто похожее на презрительное «фи». Мисс Фромсет одарила меня милой, печальной улыбкой. В ответ я ей цинично подмигнул и сунул в губы еще одну сигарету. Время снова потянулось в полной тишине. Фирма «Гиллерлейн» начинала мне нравиться.

Минут через десять внутренняя дверь отворилась, хозяин появился снова, уже в шляпе, и процедил, что идет в парикмахерскую. Размашистым спортивным шагом он направился по китайскому ковру к дверям, но на полпути заложил резкий вираж к моему креслу и рявкнул:

— Вы ко мне?

Мистер Кингсли был выше шести футов и довольно крепкий. Глаза серые, тяжелые, с холодным блеском.

Серый спортивного кроя костюм в тонкую белую полоску сидел на нем элегантно. И всем своим видом Кингсли давал вам понять, что на мякине его не проведешь. Я встал:

— К вам, если вы, конечно, мистер Дерас Кингсли.

— А вы думали, кто?

Я оставил последние слова без внимания и протянул ему другую карточку, где была обозначена моя профессия. Он зажал ее в лапе и, хмурясь, прочел.

— А кто такой Макджи? — резко спросил он.

— Да так, мой приятель.

— Восхитительно. Я польщен. — И он оглянулся на мисс Фромсет. Той его сарказм пришелся по душе. Она была просто в восторге. — Может быть, соизволите сказать о нем что-нибудь еще?

— Пожалуйста. Еще его зовут Макджи-Фиалка. Это потому, что он все время сосет пастилки от кашля, а они пахнут фиалками. Человек он рослый, с мягкими седыми волосами и небольшими пухлыми губами. Неравнодушен к женщинам. Когда, я его видел в последний раз, на нем был аккуратный синий костюм, коричневые туфли на толстой подошве, серая фетровая шляпа и он курил опиум. Трубка у него небольшая, вересковая.

— Мне не нравятся ваши манеры, — заявил Кингсли таким твердым тоном, что им, казалось, можно колоть орехи.

— Не нравятся, и не надо, — сказал я. — Я их не собираюсь продавать.

Он качнулся назад, будто я сунул ему под нос тухлую скумбрию, затем повернулся и бросил через плечо:

— Даю вам на разговор три минуты. Один бог знает, для чего. — Он зло пролетел мимо стола мисс Фромсет, так что ковер под его ногами чуть не задымился, толкнул свою дверь и отпустил ее у меня перед самым носом. Этот фокус тоже пришелся мисс Фромсет по душе, но теперь ее глаза, по-моему, лукаво посмеивались.

2

Кабинет Кингсли был великолепен. Большой, тихий, с кондиционером; окна закрыты, серые жалюзи приспущены от жаркого июльского солнца. Сероватые шторы подобраны по цвету с коврами, в углу черный с серебром сейф и под стать ему — низкие ящики картотеки. На стене огромная подретушированная фотография старика с массивным крючковатым носом, бакенбардами и стоячим воротничком. Торчащий в разрезе воротника кадык выглядел решительнее, чем у некоторых подбородки. Пластинка под фото гласила: «Мэтью Гиллерлейн, 1860–1934».

Дерас Кингсли на скорости обогнул большой стол, ценой не менее восьмисот долларов, и плюхнулся в высокое кожаное кресло. Потом вынул из шкатулки красного дерева, оправленного в бронзу, длинную сигару, обрезал ее и прикурил от большой бронзовой зажигалки. Проделывал он все это не спеша. Спешу ли я — никого не волновало. Закончив с сигарой, он откинулся в кресле, выпустил колечко дыма и сказал:

— Я деловой человек. На пустяки у меня нет времени. Судя по визитной карточке, вы профессиональный сыщик. Покажите бумаги.

Я достал бумажник и протянул ему документы. Он глянул на них и бросил назад через стол. Копия удостоверения в целлулоидной оправе соскользнула на пол. Извиниться Кингсли и не подумал.

— Ни о каком Макджи я не слышал, — сказал он. — Знаком лишь с начальником полиции, с Петерсеном. Я просил найти мне для одного дела надежного человека. Судя по всему, это вы.

— Макджи работает у Петерсена, но только в Голливудском отделении. Можете проверить.

— Зачем? Вы мне, скорее всего, подойдете. Только постарайтесь меня не раздражать. И запомните, если я кого нанимаю, то нанимаю со всеми потрохами. Мое слово — закон. И еще: придется держать язык за зубами. Иначе тут же вылетите вон. Ясно? Спуску я не дам. Так что подумайте, не слишком ли жесткие условия.

— Пока оставим вопрос открытым, — сказал я. Он нахмурился и резко спросил:

— Сколько вы берете?

— Двадцать пять долларов в день, не считая расходов. Плюс восемь центов за милю на бензин.

— Чушь, — сказал он. — Куда столько? Пятнадцати долларов хватит за глаза. Бензин я оплачивать готов, но в разумных пределах. Развлекательных поездок не потерплю.

Я затянулся, выпустил серое облачко дыма, развеял его ладонью, но не сказал ни слова. Мое молчание его несколько удивило.

Он наклонился над столом и протянул руку с сигарой в мою сторону.

— Я вас еще не нанял. Но если найму, то потребую хранить все в полной тайне. Никакого трепа с вашими друзьями-полицейскими. Ясно?

— Что за работа мне предстоит, мистер Кингсли?

— А вам не все равно? Вы ведь, наверное, беретесь за любые расследования?

— Нет, не за любые. Только за чистоплотные.