Блондинка в Токио

Ночь разливалась за окном синими чернилами и золотилась огнями, как на картине Ван Гога. Передо мной на столе стоял бумажный стаканчик с кофе, на поверхности мутной жижи пузырилась пенная клякса. Геннадий Иванович не поленился сходить к автомату. Но лучше бы он принёс мою сумку, и тогда я бы позвонила знакомому генералу. Пусть приезжает и спасает. У каждой приличной девушки числится в друзьях генерал — это такой же обязательный аксессуар, как маленькое чёрное платье. Иначе девушке никак нельзя, жизнь — очень сложная штука.

Или я позвонила бы Константинову, а он — генералу. Потому что генерал, вообще-то, его друг, а не мой. Они вместе напряжённо бегают по лесу, стреляют из гранатомётов, а потом пьют водку и душевно поют песни под гитару. Петь под гитару — тут Вольдемарушка непревзойдённый мастер.

По кабинету прокатился гитарный перебор, я услышала первые такты моей любимой мелодии… Сердце сжалось от любви и боли одновременно. А потом — от злости. Ярость накатила внезапной ослепляющей волной. Разве не из-за Константинова я угодила в этот переплёт? Разве не из-за его пристрастия к блондинкам сижу теперь здесь, изнывая под пронзительным взглядом подполковника?

Не надо было Константинову встречаться с белобрысым директором по маркетингу. Потому что это не девушка, а хитроумная маркетинговая ловушка: легко угодить, сложно выбраться, а расплачиваться придётся всю жизнь. Всё в Беате было прекрасно, кроме характера.

Хорошо, что её больше нет.

Геннадий Иванович не сводил с меня пристальных серых глаз. Он словно читал запутанные индейские письмена, нацарапанные раскалённой иглой на моём сердце. Но грош цена его проницательности, ведь я сама ему всё рассказала тогда, в январе, поделилась с ним болью и тревогой.

И теперь всё обернулось против меня.

Да, нанимать частного сыщика было ошибкой. Но как ещё я могла разузнать о девице, накинувшей шёлковое лассо на моего мужа?

Подполковник знает слишком много.

Может, его тоже убить?

А что, это идея. Ведь, если поверить рассуждениям Геннадия Ивановича, я не женщина, а настоящий терминатор — вон, как ловко всё организовала и провернула! Не поленилась слетать за шесть тысяч километров, чтобы в самолёте подобраться к Беате и отравить её.

Да, конечно, я бы не отправилась на Токийскую выставку, если б не была уверена, что обязательно познакомлюсь там с коварной блондинкой. Очень хотелось посмотреть на эту стерву, эту ядерную угрозу моей любви и благополучию. И чем же обернулось моё здоровое любопытство?

Меня обвинили в убийстве.

Я совершенно вымоталась в последние месяцы, моё сердце было истерзано подозрениями и догадками. Так хотелось узнать, что Беата — дура и пустышка, что она не опасна.

К сожалению, всё оказалось иначе. Моё самолюбие и гордость словно разделали мясницким ножом. И вот теперь я сижу в этом кабинете, и у меня пылают щёки, а мозг лихорадочно работает — так, что выгорают микросхемы…

— Что же вы молчите, Елена? Вам нечего мне сказать? — наконец прервал паузу сыщик.

— А вы ждёте, что я попрошу упаковку бумаги и начну писать чистосердечное признание на двадцати пяти страницах?

— Было бы неплохо, — мечтательно вздохнул Геннадий Иванович.

— Не могу вас порадовать. Да, понимаю, вам хочется раскрыть преступление по горячим следам, но это не ко мне. А впрочем, знаете, в моей сумке лежит блокнот, и в нём — бездна полезной информации. Она точно вам поможет найти настоящего убийцу.

— Да неужели? И что же там?

— Мои тонкие наблюдения. Я, конечно, не имею никакого отношения к «Фармаконике» и её междоусобным войнам, но после того, как погибла Беата, я сочла необходимым опросить свидетелей.

— Искали, на кого сможете свалить вину, если вдруг смерть Беаты не спишут на несчастный случай? — едко заметил Геннадий Иванович.

Как он суров со мной!

— Вы могли бы принести блокнот, — вкрадчиво произнесла я. — И мы бы спокойно с вами всё обсудили.

В моём блокноте список убийц, один лучше другого. У всех чёткие мотивы и неотступное желание уничтожить Беату. Надо доказать подполковнику, что на мне свет клином не сошёлся. Пусть только прогуляется в соседний кабинет, где лежат наши сумки, и принесёт записную книжку. Сам же восхитится моей наблюдательностью и интеллектом и быстро найдёт другого кандидата на роль убийцы.

— Блокнот, — повторила я. — Блокнотик.

Геннадий Иванович фыркнул, как ёж, однако поднялся с места и направился к двери. Через пару минут он вернулся с моим мини-кондуитом.

— Вот-вот, — немного приободрилась я. — Взгляните сами, у меня всё записано! Вадим Мартецкий, едва не прогоревший на финансовой афере. Беата могла бы его сдать с потрохами, но не успела. Ира Ромохова. Она едва не лишилась работы из-за доносов блондинки. Стюардесса Марина, бывшая сотрудница «Фармаконики». Ух, как она ненавидела Беату! Полюбуйтесь! Я даже выставила им баллы.

Геннадий Иванович пренебрежительно пролистал страницы, а потом бросил на меня взгляд, полный отвращения и жалости. Так, словно я была дрожащей мокрой болонкой, только что выловленной из зловонной лужи.