Блондинка вокруг света или I did it my way

По утрам в столице Вьетнама Ханое люди выходят на главные площади, чтобы сделать многотысячной толпой зарядку. Вместе веселей. Звучит позитивная коммунистическая музыка. Многие песни переведены с русского на вьетнамский. Например, «Миллион алых роз». Не только Вьетнам, вся Азия любит эту песню.

Вьетнамский традиционный суп Фа не так уж плох. Это насыщенный бульон, например, из утки. В ход идёт вся утка, голова, лапы, внутренности. Всё, пожалуй, кроме перьев. Немного лапши, ростки пшеницы и зелёные непроваренные листья шпината, с хрустом. Очень хорошо ложится на желудок. На мой взгляд, это самое достойное вьетнамское блюдо.

В моём хостеле останавливаются два друга, мексиканец из Мехико Сити и аргентинец из Буэнос-Айреса. Вместе идём пить самое дешёвое в мире ханойское пиво. Парни обсуждают, как теперь, когда они стали такими большими друзьями, они будут летать друг к другу в гости.

Халонг Бей — место, где разворачивались события франко-вьетнамской войны. Местность с необыкновенным ландшафтом и драматическими скалами. По бухте ходят туристические кораблики. Желающие проводят на таких корабликах два дня и ночь, с кормёжкой, гидом и катанием на каяках.

Провожу маркетинговое исследование и беру самый дешёвый тур, экономлю, как всегда. Шведы — соседи по комнате — критикуют меня:

— Бесплатный сыр только в мышеловке. Хорошее задёшево не бывает. Один раз живём.

Сами они взяли дорогущий тур, заплатив в три-четыре раза больше, чем я.

На следующий день, утром, мы встречаемся в одном и том же автобусе, который везёт нас к одному и тому же кораблику. Мы получаем один и тот же ланч и одинаковые каюты.

Шведы нервничают, задают вопросы гиду. Гид раздражённо огрызается.

Под конец, на шведов не хватает каяка. На жалобы шведов гид затыкает уши указательными пальцами и скороговоркой бормочет:

— А я ничего не слышу, а я ничего не слышу…

Профессиональное умение вьетнамских гидов выходить из сложных ситуаций приводит шведов в бешенство.

— И это уже не в первый раз! Долой из Вьетнама! А то мы здесь кого-нибудь убьём!

Я, на время, отдаю им свой каяк. Справедливости ради. Сама я считаю, что самое лучшее всегда даром.

Халонг Бей великолепен в своей драматичности. Туман, серые обломки скал, покрытые зелёными мхами. Кораблик заходит в разломы и арки в скалах. Люди в соломенных шляпах на плотах появляются из клубов тумана и торгуют разноцветными фруктами. Нигде во всём мире я не видела таких фруктов, как во Вьетнаме.

Несколько слов в защиту дуриана: фрукт семейства мальвовых, известный своим отвратительным ароматом, из-за которого его запрещено вносить в закрытые помещения. А ещё он известен необыкновенным, божественным вкусом.

Со вторым определением я более чем согласна. Первое, на мой взгляд, несколько преувеличено. Не так уж он воняет, чтобы его нельзя было в рот вломить, как обычно описывают бледнолицые. К тому же, воняет кожура, а не плод. Плод в кожуре, действительно, лучше держать на открытом воздухе.

У фрукта именно божественный вкус! Я просто уплываю от этого вкуса, и мир перестаёт существовать! Вот он, нектар, которым вскармливали олимпийских богов.

Во фрукте сочетаются минеральные вещества, витамины и аминокислоты. Это единственный съедобный плод, который содержит серу. Сера выводит шлаки из организма и является важной составляющей гормонов, нервной и костной тканей.

Мы покидаем корабль. И на него поднимается следующая смена, а в ней те друзья, мексиканец и аргентинец.

— Что ж ты с нами не договорилась? Вместе бы поехали.

И действительно, надо было договориться с ними. Было бы веселей.

На обратном пути наша группа становится свидетелем местной вендетты. Две семьи рубятся мачете возле нашего си фуд ресторана, на пристани. Их разнимает полиция.

Моя соседка-шведка травится в этом ресторане и ночью пугает унитаз. Мне приходится кипятить и остужать для неё воду.

— Я не понимаю, почему люди с таким ужасом обсуждают то, что вьетнамцы едят собак, — говорит немец, с которым я познакомилась в ночном автобусе из Ханоя в Хойан. — Вот я в детстве жил на ферме, и у меня был свой домашний поросёнок, который умел открывать щеколду на сарае и воровать продукты. Так что ж, мне теперь шпигачки не есть? (Немецкие свиные сардельки, нашпигованные салом.)

— Да, вопрос вегетарианства — очень скользкий вопрос.

Немцу случалось быть частым гостем на баррикадах в Берлине. Ни одна демонстрация или стачка не обходилась без него. И теперь ему кажется, что за ним постоянно идёт слежка.

— Ты, наверное, русская шпионка, посланная за мной следить. Ничего просто так не бывает.

Как это ни смешно, но подобное я уже слышала и ещё услышу. Некоторые люди одержимы идеей шпионажа.

— Если за тобой никто не следит, это ещё не значит, что у тебя нет мании преследования, — говорю я.

— Если у тебя есть мания преследования, это ещё не значит, что за тобой никто не следит, — переиначивает немец.