Блондинка вокруг света или I did it my way

Тяжело выбрать самолёт до Москвы. Прямой полёт стоит почти на треть дороже, чем полёт с остановками. Дешевле всего лететь с посадкой во Флориде. Но прямо на интернет-странице авиакомпании красными буквами написано, что гражданам некоторых стран для приземления в аэропорту Майами нужна американская виза, поскольку в нём нет транзитной, нейтральной зоны. Среди «некоторых стран», конечно, числится наша. Значит, мне, к сожалению, этот полёт не подходит, ведь моя американская виза уже давно закончилась.

Вот сейчас мне и придётся пожалеть о том, как неуместно, в приступе недальновидной сентиментальности, я отказалась от второго года американской визы. Предлагал же визовый офицер. Но нет. Я еду к любимому мужчине. Мне второй год не нужен. А если случится так, что мы расстанемся, тогда мне вообще больше ничего не нужно…

Придётся выбирать другой полёт.

Пожалуй, самый элегантный комплимент в моей жизни был сделан уличным музыкантом, в Мексике, в районе Канкуна. Увидев меня, музыкант остановил песню, которую играл, на середине куплета и сделал несколько до боли знакомых аккордов. Потом повторил, а с третьего раза мы все, наконец, поняли, что это были за аккорды. Все обернули головы на меня, и я прошла мимо, как по подиуму, лучезарно и стеснительно улыбаясь. И слушатели зааплодировали нам обоим.

Это была песня Роя Орбисона «Pritty women». Обожаю Мексику!

Тянуть уже некуда, и я бронирую полёт, с остановкой в Лос-Анджелесе. Правда, мне придётся провести больше десяти часов в аэропорту. Зато недорого. Теперь можно спокойно наслаждаться Карибами, Канкуном и Плайей-дель-Кармен.

Это, без сомнения, пати плейс. Гангстер-гёл чувствовала бы себя здесь, как в родной стихии. Здесь есть особая, тупиковая улица, где грохочущая какофония доносится изо всех щелей. Тут и там проходят леди пати. Это значит, для девушек всё бесплатно. Леди нажираются плохим алкоголем, как сапожники, и сваливаются без сознания где попало.

Пенное пати тоже ничего. Многие раздеваются и ныряют в пену. В пене тоже можно свалиться без сознания, чтобы люди спотыкались. Клоака забавно клокочет.

Я, конечно, предпочитаю сальса пати. Здесь не бывает поощрительных коктейлей, и бесплатно можно только потанцевать. Но и за это спасибо.

Торговаться здесь хорошо. Продавцы сразу скидывают половину стоимости товара, как только я с ними заговариваю:

– Полцены, за то, что знаешь испанский.

Хотя, наверняка, и бразильское бикини тому способствует.

Днём брожу одна, как всегда. Даже и компанию себе не подберёшь. Здесь слишком много примитивных бабников. Не интересно.

Итак, карета превращается в тыкву, и я еду в аэропорт. Но моя параллельная реальность цепко держит меня в своих объятиях, и на борт этого самолёта мне подняться не суждено. Меня на него просто не посадят. Оказывается, в Лос-Анджелесе тоже нет нейтральной зоны. Вернее, во всём США нет нейтральной зоны. Как же я могла об этом не знать? Это просто непростительно для профессионала! Через Хитроу летала, через Амстердам летала, а вот для того, чтобы остановиться в любом, пусть даже самом интернациональном аэропорту США, русским нужно иметь самую обыкновенную американскую визу. Даже такой визы, как транзитная, не существует. Говорят, что скоро виза нужна будет даже для того, чтобы пролететь над территорией США.

Вернуть, впоследствии, удастся только треть денег. Но и не это самое интересное. Самое интересное то, что оставшиеся деньги были рассчитаны, с математической точностью, до настоящего момента. И никак не далее.

То есть я стою сейчас в мексиканском аэропорту, с сумками, недействительным билетом и без «копья». На банковской карте, возможно, осталось долларов десять. Едва хватило бы, чтобы добраться обратно до Плайи. Что бы сделала Руби Тьюздей? Давайте относиться ко всему с юмором. Меня опять «удочеряют».

Вот как мы разбиваем сердца. Свои и чужие, или просто свои, или просто чужие.

Я встретила его на сальсе. Опять сальса. Я увидела лицо, полное нескрываемого восхищения. И с тех пор, до самого последнего разговора в скайпе, другим я это лицо не видела. Он вызвался подбросить меня к аэропорту, и сейчас невероятно доволен, что самолёт улетел без меня. Он даже считает это судьбой:

– Que suerte! (Какая удача! – исп.)

Нет, это не жгучий латинский двадцатилетний танцор сальсы. Это серьёзный мужчина, далеко за сорок, со своим бизнесом, белым домом у Карибского моря, кучей автомобилей и лёгкой сединой. И этот человек, буквально, спас меня от голода и бездомности.

Очень быстро я была представлена его экс, красивой, миниатюрной и жизнедеятельной итальянке, совсем под стать тому итальянскому мотогонщику с телескопом. Всё, что мы думаем об итальянцах, воплощено в этой маленькой, смуглой «Коломбине». Она очень позитивна и доброжелательна, лезет во все дела и не умолкает ни на секунду. Она не скрывает своих чувств и постоянно приплясывает.

– Он бросил меня на мой день рождения! – жаловалась она мне. – Уехал на Кубу. Я ему звоню, а он мне: «Я гощу у мамы…». А я ему: «Какая мама! Я же знаю, что ты на Кубе…»