Блондинка вокруг света или I did it my way

Он уже был здесь. Он знакомит меня с Хойаном. Какой же милый городок! Здесь издавна живут китайская и японская колонии, что очень обогащает местную культуру и кухню. На улицах висят китайские фонарики, стоит японский мост. Мы постоянно пробуем местные блюда. Баклажаны, нашпигованные мясом с овощами. Кальмары, фаршированные грибами. Као Лао – блюдо из лапши, которое больше нигде в мире не встретишь. Хойанцы утверждают, что секрет рецепта Као Лао – это местная вода.

Город стоит на море. Лёжа на пляже, мы наблюдаем, как местные рыбаки ловят мелких созданий, похожих на морских блох. Нашествие съедобных «блох» случается не каждый день. Нам повезло. Рыбаки бродят по мелкоте с сетями, и «блохи» буквально сами запрыгивают в эти сети из моря. Какой странный массовый суицид! Затем наполненные сети вытряхивают в огромные корзины на берегу.

Вечером мы берём пиво и покупаем газетный кулёчек с мелкими улитками, размером с семечку. К кулёчку прилагаются шипы какого-то растения. Этими шипами нужно выковыривать улиток из розовых раковин.

Наталкиваемся на аргентинца и мексиканца. Они только прибыли в Хойан, а мы уже уезжаем.

Далат, Муй Не

Далат мне тоже нравится. Спокойный приятный городишко в горах Вьетнама. Рынок полон роскошных вьетнамских фруктов. Продаются перепелиные и утиные яйца с эмбрионом. Я люблю такие яйца. Суп Фа и эти яйца – мой основной рацион здесь, во Вьетнаме.

Представляю, как сейчас морщатся и вегетарианцы, и мясоеды. Ну, что ж! Я ем яйца, я ем птицу. Почему бы не есть птицу в яйце? Это всего лишь чистейший протеин зародыша, кроме того, находящийся в своём собственном герметически закрытом контейнере, что очень важно в антисанитарных условиях Юго-Восточной Азии. Я вообще очень смела в еде.

В Далате есть crazy house, или «сумасшедший» дом. Нет, не дом сумасшедших, а сам дом называется сумасшедшим. Его построила вьетнамская архитекторша, которая училась когда-то в Ленинграде. Кривобокий дом, как с картины Сальвадора Дали, попирает все законы архитектуры и гравитации. Туда ходят экскурсии. Это самое главное увеселение Далата. В этом доме можно и остановиться на ночь.

Но как же я устала! Устала от скитаний с тяжёлым рюкзаком на плечах. Устала от одиночества и дискомфорта. Неизведанное больше не радует, а наводит тоску. Очередной город, где я никого не знаю, очередной отель, где меня никто не ждёт. Вот тогда это и началось. Просыпаясь, я не могла вспомнить, где я, в какой стране, а иногда, на долю секунды, кто я. Серьёзно, такое тоже случалось.

Опять спрашиваю себя: «Зачем это всё? Что я приобрела? Приобрела ли? И если приобрела, не потеряла ли я больше?» Брожу по Далату, напевая песню Криса Кристоферсона «Freedom is another word for nothing else to lose» – «Свобода – это когда нечего больше терять».

Бред! Человеку всегда есть что терять. Во всяком случае, пока он жив. И, кто знает, возможно, когда мёртв, тоже. Помните? Я же агностик.

Очень хочется отдохнуть. По плану, после отдыха в Муй Не я еду в Сайгон и ищу работу, месяца на два-три, до конца лета. Где-нибудь на ресепшене в гестхаусе. А потом – домой, в Гоа.

Муй Не – курортный город и место паломничества кайт-сёрферов. Здесь живёт целая русская коммуна. Есть русские аптеки, русские рестораны и прочее.

В первое же утро я понимаю: здесь явно не сезон. Все рестораны и бунгало пусты. Место вымерло. Я не хочу сидеть одна в очередном «Камино Реале». Пора в путь.

В этот момент около меня останавливается малюсенький скутер и огромный, высоченный брюнет, в мотоциклетной каске, выдаёт мне флаер в один из местных клубов. На этом скутере он смотрится, как Дон Кихот на ослике.

Мотоциклетные каски во Вьетнаме – самые интересные в мире. Каких только нет! В виде шлема сафари, в виде рогатого шлема викинга, в виде партизанской каски с камуфляжной сеткой, в виде дамской шляпки, в виде чепчика, в виде котелка. Всё, что только может родить богатое воображение.

– Спасибо за флаер, – говорю, – но уже к вечеру я отсюда уеду.

Мы разговариваемся. Я рассказываю, что еду в Сайгон, искать работу, поскольку деньги на исходе, и прочее.

Парень только что арендовал на пять лет местный клуб-ресторан.

– Думаю, у меня есть для тебя работа, – говорит он. – Мне нужен учитель английского для моего вьетнамского персонала. В качестве оплаты, на первое время, предлагается полный пансион «всё включено».

– А почему бы и нет, чёрт возьми?! По рукам.

В клубе меня опять подозревают в шпионаже:

– Откуда ты привёл эту «Мату Хари»?.. – спрашивает земляк и друг хозяина.

Вьетнамский персонал ни «уха» не знает на английском! Моя задача – тыкать пальцем в предмет и произносить по слогам:

– Шу-га, шу-га (сахар).

– Нгхы-гха, нгхы-гха.

– Шу-га.

– Нгхы-нгха.

– Милк (молоко).

– Нгх.

Сколько я с ними ни бьюсь, языковые сдвиги наблюдаются только у меня самой. Я стремительно осваиваю всё новые вьетнамские слова:

рис – ком

ложка – кай тхиа

сахар – дуон»

молоко – суа

да – да

нет – хён»

лёд – да (дан»).

Персонал же молчит, как рыба, переглядывается и похихикивает. Английский ему кажется смешным.