Блондинка вокруг света или I did it my way

Ничего не поделаешь. Покупаю здоровый чемодан на колёсах, красный с зелёными и чёрными квадратами. В этой никарагуанской глуши новый рюкзак я так и не смогла найти.

Ну, выгляжу я, как профессиональная путешественница со стажем? Говорю же, на сбежавшую и потерявшуюся секретаршу похожа. А с таким чемоданом – ещё и на секретаршу с дурным вкусом, с периферии. Но как у секретарши оказалась гитара? С туфлями на каблуках ездят многие. С гитарами ещё больше. А вот и с тем и с другим пока только себя видела.

Случалось мне путешествовать, когда-то, и без багажа совсем. С одной маленькой сумочкой. Конечно, в процессе я обрастала вещами, слава богу, денежки водились тогда. Да и вещи в Непале недорогие. А случалось и с тремя огромными сумками, одна из которых тянет на половину моего веса. А всё почему? А потому, что сама жизнь бросала меня в подобные авантюры. Так уж получилось, что никогда я не планировала путешествия, как другие. И спальный мешок у них есть, и фонарик, а у меня вечернее платье и куча душевых принадлежностей. Они вынимают палатку, а я – позолоченные туфли на каблуках. У них вываливается компас, у меня тушь. Народ недоумевает.

– Ты уверена, что путешествуешь уже шесть месяцев? – спрашивают они с ехидцей.

– Нет же, – говорю, – шесть лет…

Коста-Рика

Монтесума, Мануэль-Антонио

Вместе со мной из Никарагуа выезжают те два безбашенных американских моряка. Они познакомились через меня, и теперь «не разлей вода». До этого знакомства оба были нормальные парни, ничего особенного. Когда же они встретились, началась дикая пьянка! Эти парни устраивают бедлам везде, где появляются, наслаждаются своей «лихостью», отпускают сальные шуточки и трезветь не собираются. Даже на границе, при заполнении документов, эти «Бивис и Бадхед» держатся друг за друга, пытаясь ухватиться и за меня.

– Повезло нам. Можно напиваться и ничего не помнить. У нас есть русская, которая довезёт куда надо.

С этими словами пьяницы вскрывают очередную бутылку знаменитого никарагуанского рома «Флёр де Канья» и делают по нескольку хороших глотков. Вот уже почти неделю они являются моей маленькой проблемкой. Мне постоянно за них стыдно.

– Где ты их подобрала? – спрашивают меня другие туристы.

– Не забывайте, это ваши соотечественники, а не мои, – говорю я в ответ.

После очередного бедлама в пограничном автобусе я незаметно сажусь в другой автобус. Хватит с меня пьяных американских матросов. Да и просто пьяных парней довольно.

На Коста-Рике кончаются обходительные мачо, таскающие мой багаж. Теперь за каждый подброс чемодана алчные местные жители, испорченные туристами, требуют денег. Они больше не хотят нравиться и рисоваться, они хотят доллары. «Мучас грацияс» в карман не положишь. Здесь царствует Золотой телец. Значит, я сама теперь таскаю свой багаж.

Рядом с моим хостелом в Монтеверде, в ветвях низкого дерева, медленно копошится ленивец. До него можно дотронуться рукой, вот как он близко. Я застываю рядом с ленивцем на час, глядя на его обкуренные движения. Латиноамериканский гид рассказывал, что ленивцы такие медленные потому, что объедаются токсичной листвой эвкалипта и кайфуют на его эфирных маслах. Так ли это? Не вижу причин не верить.

Как всегда, пробую разок местное блюдо: запечённый банан с начинкой из жареного бекона и сыра. Больше в Коста-Рике я точно не смогу себе позволить питаться в ресторанах. Коста-Рика считается самой дорогой страной Центральной Америки. В супермаркете на секундочку оставляю пакет с продуктами на кассе. Когда возвращаюсь, моего пакета уже нет, и никто ничего не видел. Свистнули. Это первые потери за время латиноамериканского путешествия.

В Монтеверде находится самый лучший в Латинской Америке зип лайн. Это и есть цель моего визита. Зип лайн – приятное увеселение. А вот тарзанка – незабываемое ощущение!

Наглый дядька с пузом, из Голландии, уверяет, что я буду орать в полёте. «Ах ты, старый пузырь!» Я никогда не ору в экстремальных ситуациях. Наоборот, сжимаюсь и сосредоточиваюсь. Но, проходя по дорожке-трамплину к месту прыжка, я думаю: «Зачем?! Зачем мы всё это с собой делаем?» Эта мысль застывает в воздухе, где-то в сорока метрах над землёй. И затем стремительно низвергается вниз, вместе с весом моего тела. И вес переходит в невесомость.

Самое неприятное в полёте – то, что тело не может найти точку опоры и спокойствия. Чувствуешь себя, как фантик, качающийся на нитке. И это продолжается сто миллионов лет… Мой полёт снимает парочка американцев, и теперь у меня есть экстремальное видео! Я спускаюсь на подгибающихся ногах со своих нитей, а мне ещё снимать на камеру следующего падающего. Таков уговор: снимаем друг друга. Последним падает пузатый дядька. Он вопит и чертыхается…

После дождя над городком встаёт огромная, жирная радуга. Я таких ещё не видела. Ночью, как водится в горах, холодно и очень ветрено. Кажется, что там, на улице, разыгрался шторм. Холод надоедает моментально. Хочу на побережье. Хочу опять греться. Баста! Моё решение укрепляет встреча с теми же американскими дебоширами.