Блондинки моего мужа

— Что за глупый вопрос? Если я берусь за дело, то всегда довожу его до конца. Завещание у меня. Только я его вам не отдам, — Жорик вдруг вспомнил мультик про почтальона Печкина. — Не отдам, потому что у вас докýментов нет.

— Усы и хвост их документы, — поддержала шутку мужа я.

— Погодите, а зачем нам документы? — оживился Тема, и мне показалось, что мысль о невозможности получения Машей завещания поселила в нем какую-то смутную надежду. — Что там такое в этом завещании?

— Крайне безграмотная формулировка. И куда только нотариус смотрел? — наигранно хмуро проговорил Георгий. — Но ничего, мы привлечем лучших юристов и отвоюем свое право на наследство. Или, Мария, у тебя есть другие предложения про то, что делать с этой бумагой?

— Нет у меня никаких предложений, — очень спокойно проговорила молчавшая все это время Маша. — И никаких прав тоже нет. Я вас обманула.

Мертвенная бледность неподвижного лица отчего-то делала ее глаза еще ярче, шевелились только губы, на нижней губе виднелась капелька крови.

— А нотариус смотрел в кошелек к Роберту Альбертовичу и на мои ноги, когда я кофе приносила, — тут Маша снова прикусила губу и резко отвернулась, отгородившись от нас разметавшейся копной волос.

Мы с Георгием озадаченно переглянулись.

— Да не слушайте вы ее! — закричал вдруг Артем неожиданно хриплым голосом. — Она и не такое про себя сейчас наговорит! Не видите, что ли, у человека нервный срыв.

— И срыва у меня тоже никакого нет, — спокойно возразила Мария, взяв себя в руки и снова повернувшись к нам.

Сейчас она совсем не была похожа на кукольную барышню, которую мы знали все это время. Сидя на табуретке, подобрав под себя ноги, Мария, ссутулившись, обнимала обеими руками колени и, насупившись, с укоризной глядела на Артема.

— Артем просто хочет меня оправдать. Он не хочет признать, что я поганка и гадина. Я знаю, что говорю. Завещание нужно вернуть обратно. Сдать в руки Михаилу, который постоянно где-то тут в округе околачивается. А меня тоже надо сдать. Или в полицию, или прямо в руки к детективу Лихогону.

— Прекрати! — вмешался вдруг Артем. — Достаточно того, что мы просто вернем завещание.

— Для кого достаточно? — Маша насмешливо вскинула брови. — Для спокойствия моей совести? Да. Но разве она заслужила спокойствия? Нет уж! Если идти, так до конца. Даже если идешь обратно.

— Ради чего? — Артем смотрел на собеседницу непонимающим взглядом. — Ты и дядю Жорика с Катей поставишь в дурацкое положение, и себя. Они же обязаны будут с этим знанием что-то делать. Впрочем, — Темка с надеждой посмотрел в глаза Жорику, — может, проблему еще удастся не выпустить за стены этого дома. Вернем завещание — и дело с концом.

— Не знаю, — вяло проговорила Мария, — я всем врала. Мне так стыдно, что как-то уже все равно, что дальше будет. Хотелось бы только доказать, например, вот Артему, что я на самом деле не совсем пропащий человек. Что могу признать свои ошибки и готова понести наказание.

Кажется, мы присутствовали при очередных происках Амура. Несмотря на довольно сильное желание удалиться и оставить молодежь на его попечение, я все же решила вмешаться.

— Гм! — синхронно со мной решил действовать Георгий. — Ему-то доказывать как раз не надо, — Жорик насмешливо смотрел на Марию, — он и так по уши в идеализме. Ты лучше нам докажи. А то все эти перевоплощения из жертвы автокатастрофы в киноактрису, потом в секретаршу… От такого, знаешь ли, про кого угодно черт знает что напридумываешь.

У всех присутствующих, включая меня, отвисли челюсти. Через мгновение заговорили все хором.

— Так вы знали?

— А как же конспирация?

Потом мы так же дружно замолчали, уставившись на Георгия, каждый ожидая чего-то своего.

— Ну а чего тянуть? — Жорик все же сохранил за мной право первоочередного выяснения отношений. — Так бы еще полчаса вокруг да около ходили, а тут сразу ясно — к нам люди с открытой душой, значит, и нам придется в ответ откровенно признаваться. Если уж сказано главное «а», тогда в произнесении «б» можно и подсобить.

Я усмехнулась, понимая, что Георгий неисправим. Всю жизнь он сам ставит строжайшие запреты, сам же их нарушает, но страдает потом из-за этих нарушений не сам, а вместе со мной, потому что я, как честная супруга, обязана все горести разделять с ним пополам.

— Мы действительно многое знаем, — сурово обратился Георгий к Марии, — но хотим услышать добровольное признание. Желательно подробное. От степени его правдивости будет зависеть ваша дальнейшая судьба, девушка.

— Не пугай человека! — вступилась я, понимая, что собственная судьба сейчас разбитому сердцу Марии абсолютно безразлична и что давить нужно совсем на другие струны. — Она и так сама себя уже перепугала до искусанных губ. Маша, объясни толком, что происходит? То есть, что касается твоих прав на завещание, мы и сами знаем. А вот почему ты решила признаться?

Мария совсем не по-кукольному шмыгнула носом, и это отчего-то прибавило мне надежд на благоприятное развитие дальнейших событий.