Блондинки моего мужа

“Итак, похищавший Георгия Задохлик и стоящий передо мной Эдик Томкин – одно лицо. Причем, похищение было подстроено специально для съемок какого-то там этюда. Так вот почему Георгию так легко удалось сбежать… Гора и Томкин были просто актерами… Интересно, Гора знал, что похищенец не догадывается, что играет роль? Но почему же тогда налет на мою квартиру был настоящий? Причем совершил это налет Леонид Песов, который в тот момент ехал в электричке со мной и с окорочками… Слово соседки стоит против виденного моими собственными глазами. Может, Песов подкупил соседку? Но зачем??? Стоп! Начинала я расспросы с Марии. Надо действовать по порядку”.

– Одну секундочку, – по-деловому заговорила я, – Вы утверждали, что сначала снимались в каком-то этюде вместе с Марией…

– Ну да. Только это ни при чем. Там все чисто. Мы с Ленькой, якобы, злодеями были. Мария – жертвой. Больше действующих лиц не было. Ленька разбитую Таврию для съемок атвокатострофы откуда-то приволок. Скажите, молоток?

– Молоток, – автоматически удовлетворила просьбу шокирующего меня рассказчика я, не сразу сообразив, что под произнесенным словом подразумевалось не орудие труда, а синоним “молодцу”.

– И я думал, “молоток”! А он потом вот так со мной во втором этюде поступил… Ведь в суд же на меня Похищенец подаст, а не на него. Что мне делать-то теперь?

Я задавалась тем же вопросом. Количество свалившихся на меня фактов было достаточным, чтобы понять бессмысленность всех предыдущих действий, но слишком мизерным, чтобы определиться с будущими. Я ничего не понимала.

– Ладно, на сегодня хватит, – выдавила из себя я, – Не волнуйтесь, поговорю с похищенцем, чтоб он не подавал на вас в суд.

– А ты его знаешь? – не выдержала все-таки, героически не мешавшая ходу разговора Настасья.

– А вы его, никак, нашли? – ехидно поинтересовался Эд, не веря.

– Конечно, – невозмутимо ответила я, и честно прибавила, – У меня с ним встреча через пятнадцать минут. Простите, должна бежать. Еще раз повторяю, не волнуйтесь. Суд вам не грозит.

Задохлик растерянно заморгал, все еще не веря в свое счастье. Воспользовавшись паузой, не собираясь ждать дальнейших расспросов, я схватила за руку Сестрицу и удалилась.

– Что все это значит??? – Настасья понимала, что сейчас я оставлю её посреди неизвестности и со всей силы впилась синими ногтями в мою руку, – Я же тебе помогла, расскажи хоть в чем!

– Пока сама не знаю. Как только все прояснится, сразу позвоню с разъяснениями, – вздохнула я, и тут же перевела разговор на другую тему, – Ты действительно очень помогла. Ты этот, гвоздь и молоток в одном лице. “Гвоздь” – в смысле “гвоздь программы”. А молоток – это, я так понимаю, “молодец” обозначает. И как ты его этой выставкой подкупить догадалась?

– Ой, – Сестрица легко поддалась на собственное же орудие, то есть на лесть, и расцвела от похвалы, забыв о расспросах, – Я просто вспомнила, откуда про Эдика Томкина слышала. Дело в том, что те, кто в тусовке вокруг Академии крутится, недавно свою альтернативную выставку проводили. Как бы в пику тем, кто на самом деле учится и официальные работы делает. Выставляли в основном картинки. Кажется, даже пара посетителей на этой выставке были. И самый амбициозный из выставляющихся – Эдик Томкин. Вот я и решила его к нам немного расположить…

– Умничка, – я хотела, как в детстве, погладить Сестрицу по голове, но побоялась испачкать руки, – А теперь иди в свою кофейню, и общайся сколько влезет. А я побегу по делам.

– Что?! – Настасья глубоко оскорбилась, – Я что, неудачница, что ли? В жизни больше туда не пойду. Ты ж видела, как там накурено. Буду лучше на курсы ходить и к поступлению готовиться. Это ведь верно?

Усаживая Настасью в троллейбус я чувствовала, как меня распирает настощяая сестринская гордость.

16. Глава шестнадцатая, про зловещий укус сообщающая.

По дороге к Георгию, я обогащала свои блокнотные записи свежедобытой информацией. Потом перечитывала получившееся, что само по себе было бы безвредно, если б не моя пагубная привычка осознавать читаемое. Связать все эти истории между собой я никак не могла, от чего расстраивалась необычайно. То, что нужная остановка давно уже кончилась, я сообразила лишь, когда поезд снова погрузился в тоннель. Выходя на следующей и пересаживаясь на поезд, едущий в противоположную сторону, я опасалась, что люди заподозрят во мне шизофреника, влюбленного в голос диктора из вагона. Наткнувшись на рекламу, гласящую, что целые куры лучше, чем их ноги в отдельности, я шарахнулась и наотрез отказалась садиться в поезд с этой рекламой на борту. Кажется, кто-то решил совсем свести меня с ума. Намеки сыпались отовсюду. В вагоне, где я ехала потом, к примеру, наблюдались целых четыре блондинки!

– Улавливающий тупик! – вместо приветствия сообщила я Георгию, который даже выругаться по поводу моего опоздания не смог от удивления.

– Что? – взволнованно переспросил муж, заботливо беря меня за руку и усаживая за столик, – Катерина, что случилось? У тебя такой вид, будто нам срочно нужно в отпуск.