Блондинки не сдаются (СИ)

— Сказала же, одна! — дернула она резко, чашка полетела на пол, ошпарив мою ногу кипятком. Я взвыл от боли, запрыгав на другой ноге как кузнечик.

Андрей отпрянул от меня с криком и запрыгал, закричав от боли. Поднос упал на пол, чашка с разлитым кипятком скатилась к двери.

— Больно! Черт, как мне больно! Горит нога! Ай! Ой! Уй! — с этими восклицаниями он ввалился в комнату, которую я заняла, и стал стаскивать с себя брюки.

Я так растерялась и испугалась, что стояла и просто молчала, не зная, как ему помочь и что говорить.

— У тебя есть аптечка? — жалобно спросила я, когда он присел на диван и начал разглядывать ожог на ноге.

Он мрачно взглянул на меня, но ничего не ответил.

— Принесу подсолнечное масло, — чувство вины грызло изнутри.

— Такие повреждения нельзя смазывать маслом, — сказал он и, встав с дивана, подошел к тумбочке. — Где-то здесь валялся фенистил. Вот он. Держи.

Он всучил мне тюбик с гелем и разлегся снова.

— Лечи меня, раз покалечила.

— А как? — не поняла я, стараясь не смотреть на его стройные ноги.

— Какая ты недогадливая, открывай тюбик и мажь рану, — он опять стал улыбаться, и я подумала, что все это сильно смахивает на спектакль.

Вздохнув, выдавила несколько капель на подушечки пальцев, присела рядом и стала размазывать лекарство по поверхности ожога. Он был небольшим, место припухло и покраснело.

— Тебе не больно? — мой голос дрожал, и сама я с трудом справлялась с мучительной беспомощностью и волнением. — Это случайно вышло.

— У тебя вся жизнь и поступки — случайность, — Андрей зевнул и подпер рукой голову, лежа на диване. Иди в душ, — вдруг скомандовал он, дальше я сам. Полотенце найдешь в шкафу. Все чистое. Ввиду серьезной травмы мне придется отложить омовения до утра.

— Я не все лекции дочитать успела, — начала я, но осеклась, увидев, как он ухмыляется.

— Перед сном я прочту свою, — пообещал Андрей, поудобнее устраиваясь на подушке. — После окончания университета успел год поработать преподавателем в вузе, — он задумался, погрузившись в воспоминания.

— Барыга в прошлом учителем батрачил? — захохотала я, — Не верится.

— Преподавателем. Школа и дети — не мое. А вот студентки — да, — он подмигнул мне.

— Ну конечно, я и забыла, кто ты. А почему уволился?

— Уволили, — безразлично сказал он. — За неспособность сохранять дистанцию с девушками. На самом деле это был гнусный поклеп, но я не стал спорить, написал заявление и свалил в Москву.

— Я бы тебя тоже выгнала, — я показала ему язык. — Бабник!

— Иди мыться, пока по заднице не получила, редиска.

Когда я вернулась из ванной, он разложил диван и застелил его постельным бельем.

— Почему тут две подушки? — нахмурилась я, вытирая мокрые волосы.

— Интересный халат, — ушел он от ответа. — Прибавил тебе пару десятков лет, — его лицо искрилось от смеха. — Поросята, барашки… вся ферма в сборе.

— Это мама купила, — вспыхнула я, обхватив себя руками. — Поздно уже, спать хочу.

— Пошел чистить зубы, — проходя мимо, он обнюхал меня. — Вкусно пахнешь.

— Фу на тебя, — вяло огрызнулась я. — Я могу свои вещи положить в шкаф?

— Он полупустой и весь в твоем распоряжении.

Я открыла дверцу зеркального шкафа и разложила свои нехитрые пожитки, заняв одну полку. На вешалке висели костюмы и рубашки, все было новым и дорогим. Я полазила, рассматривая их, и вздохнула. Хорошо быть обеспеченным. Оглядела свой халат, он действительно был смешным. Закрыв дверь, переоделась в пижаму, поставила будильник, забралась под одеяло, обложившись тетрадками. Глаза закрывались сами по себе. Тряхнула головой, отгоняя сонливость, но день был нервным и насыщенном, что я махнула рукой на подготовку. Взбила подушку руками и собралась уже выключить ночник, стоявший на тумбочке, когда вошел Андрей.

Он стоял в дверях в одних трусах и смотрел на меня.

— Рано спать ложишься?

— Устала, — натянув до горла одеяло, ответила я.

— У меня нога болит, — сказал он, медленно подходя к дивану, я судорожно приподнялась.

— Ты обещал не донимать! — воскликнула я.

— Когда? Не помню, — удивился Андрей. — Я тебе розы подарил, а ты мне ногу покалечила. Требую справедливости.

С этими словами он запрыгнул на диван и упал рядом со мной.

— Подвинься, — потребовал насмешливым тоном, — Такая маленькая, а все место заняла.

Я попыталась встать, но он схватил меня за руку и повалил обратно.

— Отпусти! — замолотила я кулаками. — Я буду спать одна!

— Не пойдет, тебе надо научиться не бояться мужчин, — сталь в его голосе была непреклонной. — Спорить бесполезно. Приставать не буду.

Я перестала сопротивляться, сжавшись в комок одеялом.

— Не боюсь, — обиженно протянула я, отползая на конец дивана, но он не дал, обхватил меня руками, уткнувшись в шею губами.

— Я тебе байку обещал вместо колыбельки. Из педагогического прошлого.

Ничего плохого не случится. Нахождение под одним одеялом это еще не секс, — усмехнулся он, водя носом по моим волосам.

— Отпусти, мне не уснуть! — отбросила я его руки. — Жарко!

— А как мне жарко, но я же терплю, — съехидничал Андрей. — Гаси свет и слушай.