Блондинки от "Бергдорф"

— Представляешь, два дня назад сижу здесь, с этими лебедями, от которых на стенку лезу, и вдруг приходит Чарли и ведет меня в «Кофе Бин» на Сансет, где заказывает обезжиренное соево-ванильное мороженое, мое самое любимое, — тебе стоит попробовать — и говорит, что Брэдли дурак, а я необыкновенная женщина, и Брэдли никогда не добился бы ничего, не будь меня, а потом заявляет: чему быть, того не миновать. Не знаю ни одного человека из кинобизнеса, которому придет в голову утешать жену главы студии. Ведь при этом, встав на сторону жены, он потеряет куда больше, чем глава студии. Чарли такой милый, что сразу вселил в меня позитивные мысли. Я чувствую себя… не могу этого объяснить, по-настоящему счастливой, — объявила Дафна, тихо хихикнув.

Дафна никогда не бывает счастливой. Ей просто промыли мозги. Бедняжке нужно немедленно покинуть город.

— Почему бы тебе не приехать в Нью-Йорк? — спросила я.

— Такая доброта поразительна, не находишь? То есть это было так неожиданно и чудесно.

— Через пару дней Джулия устраивает собрание книжного клуба и ужасно обрадуется тебе.

— Зачем мне книжный клуб! — засмеялась Дафна. — У меня здесь свой клуб. Борьбы. Я остаюсь здесь, чтобы уладить отношения с Брэдли. Обещаю позвонить, если что-то случится. Но разве Чарли не лапочка?

— Наверное, — нехотя выдавила я.

— А ты как?

— Потрясно.

— Слышала, ты летала в Канны с Сакстоном. Он действительно так хорош в постели, как говорят?

— Дафна! Мы даже не целовались! Обыкновенное свидание, вот и все.

— Иди ты! Знаешь, как его называют в ЛА?

— Как?

— Патрик Секстон. Ну, не гениально?

— Не думаю, что это мой тип мужчины.

— Иди ты! Он именно твой тип, в смысле флирта. Только берегись жены. Она совершенная психопатка, особенно если заподозрит, что он серьезно увлечен. Слушай, я буду звонить, пока, — сказала Дафна и отключилась.

Команде «Эссекса» еще предстояло испытать боль пересохших ртов, в которых перестала выделяться слюна. Язык затвердевает, превращаясь в то, что Макджи описывает как бессмысленную тяжесть, болтающуюся на все еще мягком корне и, подобно постороннему предмету, ударяющуюся о зубы. Люди лишаются способности говорить, хотя известно, что некоторые страдальцы стонут и мычат. Далее начинается стадия «кровавого пота», включающая «прогрессирующее мумифицирование еще живого тела». Язык распухает до таких пропорций, что не помещается во рту. Веки трескаются, и из глаз текут кровавые слезы. Горло тоже распухает, дыхание затруднено до такой степени, что человеку кажется, будто он тонет. Наконец, когда солнце безжалостно вытягивает остатки жидкости из тела, наступает «живая смерть».

«В сердце моря», как оказалось, мало походило на историю Кейт Уинслет — Леонардо Ди Каприо. То есть я ожидала чего-то совершенно другого. Я взялась за книгу только поздно ночью, накануне вечера у Джулии. Прочла почти половину, и мне едва удалось заснуть. Чертовски жуткая история о гибели нантакетского китобойного судна и попытках команды выжить, используя совершенно немыслимые средства, вроде высасывания мозга из костей погибших товарищей. Это потрясло меня даже сильнее, чем фильм Этана Хока об аварии самолета, где пассажиры жарят друг друга к завтраку. Гвендолин Бейнс и Синтия Керк наверняка не поймут такого!

В шесть вечера позвонила Джулия.

— О Господи! — истерически завопила она. — Я только что дочитала книгу! Как нам обсуждать историю шестерых людей, умудрившихся разделить на всех кровь единственной морской черепахи, когда сами будем при этом наслаждаться «Си бриз»? И я уже голову сломала, пытаясь всех рассадить! Мне негде поместить Джаз Конесси, потому что она переспала со всеми мужьями и бойфрендами! Мими соглашается говорить только с беременными, а Маделайн Крофт не вынесет соседства с худышками! Синтия Керк и Гвендолин Бейнс в ссоре, потому что вместе устраивают вечер в Американском театре балета и никак не могут решить, чье имя ставить первым на приглашениях. Никто не согласен сидеть ни с кем рядом! А я так мало сплю, что сегодня утром выглядела как Кристина Риччи! Йо-о-о-о!!!

Я никак не могла сосредоточиться на том, что говорит Джулия, ибо думала только о Патрике Сакстоне. Беседа с Дафной все прояснила. Патрик — еще больший подлец, чем Эдуардо и Зак: профессиональный плейбой, безнадежная перспектива для девушки вроде меня. На какой-то момент я представила себя на палубе тонущего корабля, окруженной жадными, похотливыми, ненадежными мужчинами, но тут же встряхнулась и постаралась выбросить все глупости из головы. Сейчас самое главное — успокоить Джулию. Я сказала, что выезжаю и буду у нее через полчаса.

* * *