Блондинки в шоколаде

У меня кусок застрял в горле. Посмотрев фильм «Необратимость», я поняла, что изнасилование – самый кошмарный кошмар, который может представить себе женщина. Пусть мои симпатии к Наташе испарились, но она не заслуживала такого отношения. Это было слишком жестоко.

– Ага. Съела? – Машинская любовалась произведенным впечатлением. – Но и это еще не все! Олигарх дал ей за это десятку зелени, и сегодня она съехала в «Хайятт». Я убила уйму времени, чтобы объяснить ей, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но эта дурочка верит, что то была случайность и дальше у нее все будет хорошо. Он сумел ее убедить, что ничего не знал о том, что его друг на такое способен. Да вот только я жопой чую, что не все тут чисто, и хоть кол мне на голове теши, я уверена, что он пустит ее по рукам.

– Да уж, чернуха какая-то! Мне очень жаль Наташу.

– А теперь пожалей меня, мать Иза-белла! Через двадцать минут после того, как закрылась дверь за нашей провинциальной чаровницей, мне позвонили из «Второго дыхания» и сказали, что продали пару вещей, и я могу заехать за деньгами. Я было подумала, что ошиблись номером, но оказалось, что все верно и звонили именно на мой домашний. Наташенька сдала в комиссионку часть моих нарядов. Поэтому завтра утром мы поедем вызволять мои шмотки из комиссионного магазина. У нее хватило наглости дать им мой домашний!

Я завтра подниму на уши весь магазин, а когда она туда приедет за деньгами, ее там встретит следователь.

– Машка, прости меня. Я даже не знаю, что тебе сказать. Получается, что это я во всем виновата. Не пожалей я ее тогда в аэропорту, ничего бы этого не было и…

Машка не дала мне продолжить:

– Белка, все по большому счету

фигня…

– Ага, – вяло подхватила я, – кроме пчел…

– Правильно, а если хорошенько разобраться, то пчелы тоже фигня, поэтому не бери в голову. Лучше пусть ей влепят статью за воровство и пресекут желание развивать свои криминальные таланты. – Машкины глаза кровожадно блеснули при виде поданной говядины. – Я ее… я эту дрянь, – приговаривала Машинская, методично разделывая малопрожаренный кусок мяса, – отучу делать гадости.

– Маш, а ты не думала, что с таким стилем поведения она сама себя рано или поздно накажет? Более того, уже наказала. Заберем вещи из комиссионки и забудем, как страшный сон.

– Косоротова, ты знаешь мои принципы – зло должно быть и будет наказано, – повторила Машинская одну из своих самых любимых фраз, почерпнутую из какого-то старого фильма.

Остаток вечера прошел мирно. Мы уже собирались уходить, как из соседнего зала вышел Трой с двумя спутницами. Машка, завидев его, приветственно махнула рукой. Трой подсел к нам. Девушки остановились, поджидая.

– Ужинаете? – Трой обвел нас взглядом.

– Да, уже заканчиваем. А ты что? – спросила Машка.

– Тоже ужинал, – лаконичный вопрос и лаконичный ответ.

Трой сидел и молчал. Молчание у него было каким-то неподъемным.

– Может, позовешь своих спутниц, а то как-то некрасиво – ты сидишь, а они топчутся в сторонке, – предложила Машка.

– У нас полная демократия. Они ко мне сами подошли, забалтывали меня целый вечер. Достаточно того, что я оплатил их счет.

Тут к нам подошла одна из девушек:

– Поехали…

– Милая, я встретил хороших знакомых. Мне надо с ними поговорить, и я не хотел бы вас задерживать, нарушая ваши планы.

– Но у нас в планах был только ты, – игриво сказала спутница Троя.

– Значит, у вас были неудачные планы, – ответил Трой. Девушка отошла к своей подруге и что-то у нее попросила, затем вернулась и на кусочке бумаги написала свой телефон.

– Позвони, милый. Мы будем тебе рады. – Она эффектно развернулась и, покачивая бедрами, удалилась в сторону выхода. Ее подруга окинула нас недобрым взглядом и последовала за товаркой. Трой ухмыльнулся и опустил клочок бумаги в пепельницу.

– В нашем старом офисе была маленькая комната, которую мы специально обклеивали бумажками с телефонами девчонок. За год на стенах не осталось свободного места, зато никогда не было вопроса, кому позвонить, когда скучно, а на отработанных контактах мы ставили галочки, чтобы не запутаться. Было весело.

Мне он был неприятен. Еще тогда, в клубе, у меня создалось впечатление, что это не человек, а какая-то ходячая черная дыра. Даже болтливая Машка почему-то не спешила начинать разговор. Мне было непонятно, с какой стороны к нему подходить и надо ли это делать в принципе. Пока мы сидели, я рассмотрела его повнимательнее. На ум приходило только одно. Он странный. Странно спокойный, странно улыбчивый и замкнутый. Трой подозвал официанта и попросил счет. Когда на наш стол легла книжечка со счетом, Трой потянулся за деньгами.

– Да не надо… – начала Машка.

– Ты хочешь, чтобы я своему другу сказал, что встретил девушку, которая ему нравится, – Трой посмотрел на меня, – с подругой в ресторане и позволил им расплатиться? Я не думаю, что это правильно. – Трой отсчитал купюры и положил их на стол.

– А ты всегда правильный? – спросила Машинская. Могу поклясться, что в ее глазах промелькнул интерес.

– Стараюсь работать над собой. – Трой ухмыльнулся и встал из-за стола.