Bloody "Dolls" (СИ)

Прижав Лилу из-за всех сил, мальчик старался хоть что-то сделать: убежать, закричать, но, как на зло, ноги перестали двигаться, а голос пропал. Старший из близнецов почувствовал, как по его коленям течёт что-то тёплое – это была его моча. Мальчик описался из-за жуткого, душераздирающего страха.

“В тот день я почувствовал всю свою беспомощность и боль, необъятное море боли. Я молился, просил Бога прекратить эти страдания, но… разве в этом доме всё ещё есть Господь? Если бы он на самом деле существовал, он бы не отнял у меня родителей, не заставил бы пережить тот сущий кошмар.”

Тот толстый мужчина вырвал маленький комочек из рук голубоглазого мальчишки и, закинув её себе на плечо, потащил к близ стоящему дивану.

- Н-нет! Лила!! – Каташи очнулся, будто ото сна, и сразу же захотел вернуть свою сестру, однако вместо этого получил тарелкой по голове от другого преступника. Он свалился на пол рядом с трупом отца. По его затылку стекала кровь.

Каташи изо всех сил старался бороться с нахлынувшей на него болью и усталостью. Глаза слипались. Он вот-вот должен был провалиться в темноту, но мысль о том, что его любимая сестра, теперь уже единственный родной человек для него, в руках у тех ужасных людей, заставляла его бороться. Из последних сил он повернул голову в ту сторону, куда совсем недавно унесли маленькую девочку.

Он слышал её голос. Она кричала, звала его на помощь, но.. разве он может помочь? Хоть он и говорил, что всегда защитит, и сестру, и мать, однако сделать это оказалось гораздо труднее, чем сказать. От собственной беспомощности у него на глазах накатились слёзы. Спортивный мужчина прижал Каташи к полу, тем самым останавливая любые его поползновения. Его мерзкое хихиканье, которое мальчик слышал, лёжа обездвижено на полу, вызывало в нём неповторимую волну страха и… гнева?

Да. Впервые он испытал нечто подобное. Гнев. Боль. Обида. Беспомощность. Страх. Всё смешалось.

Мальчик собственными глазами видел, как его милую сестру-близнеца ударили по лицу из-за того, что та сопротивлялась, он видел её слёзы. Каташи не любил видеть её плачущую. Он всегда старался заставить её улыбаться. Именно поэтому, когда тот тридцатилетний толстый мужик насиловал Лилу на их семейном диване в гостиной прямо на его глазах, он из последних сил скривил своё лицо в жалобной, уродской улыбке, но такой искренней, прощальной.

Он хотел облегчить её участь, пусть и столь незначительной вещью, ведь на большее в тот момент он был тогда не способен.

“Господи, даруй ей облегченье.” – подумал мальчик, глядя на несчастное, искалеченное тело сестры, – “Заставь её вновь улыбнуться.”

Он видел её затуманенные отчаяньем, пустые глаза, слышал болезненные крики, шкрябанье ногтей. Она сопротивлялась не долго. Да и разве много нужно, чтобы убить остатки воли в пятилетнем ребёнке?

Тот толстый мужик ухмыльнулся, застёгивая свою ширинку и стирая невинно пролитую кровь его сестры со своих бежевых шорт.

- Ничего не бойся, Лила, - прошептал одними лишь губами Каташи, глядя в глаза его уже давно обессиленной “второй половинки” (имеется ввиду половинки души, ведь близнецы делят одну душу). Он видел, как над её шеей занесли нож для рокового удара. Нет ничего ужаснее, чем ожидать смерти самого дорогого в жизни человека, – Наше время придёт в следующей жизни. Закрой глаза. Так тебе не будет страшно.

Перед тем, как умереть, она ему в последний раз подарила измученную жизнью улыбку.

Ей отрубили голову столовым топориком, предназначенным для рубки мяса. Она так и не закрыла глаза, продолжая до последнего смотреть на свою “вторую половину.”

“Мы с Лилой делили одну душу. После её смерти моя душа разделилась. Её разорвали на две части, одну из которых сожгли. Я стал неполноценным, пустым без неё. Неживым.”

- ААА!!!! – отчаянный крик. Каташи впервые сумел, хоть что-то сказать за этот вечер, но, увы, уже было слишком поздно. Вся его семья была уже убита. Он осознал, что отныне одинок. Та пустота, которая разъедала его душу изнутри с того самого момента, грызла все его внутренности, будто прожигала раскалённым железом.

Наше время:

Я зажмурился от яркого света, пытаясь скрыть от друзей, проявившуюся в уголке глаза, слезинку. Блин, я опять вспомнил тот день. Как же давно я не плакал? Не помню.