Блуд на Руси

Этот "рыск" был энергичнее и беспощаднее от уверенности в том, что истреблять помещиков приказано государем. Сам Пугачев, объявивший смертный приговор всему российскому дворянству, при каждом удобном случае подчеркивавший свою ненависть к "помещикам и боярам", с самого начала и до конца своей "императорской" карьеры показывал бесчисленные примеры того, как надо поступать с захваченными начальствующими лицами, офицерами, помещиками, их женами и детьми... Вешая и убивая "благородных" всяческими способами, Пугачев нередко прибегал к таким формам казни, какие только и можно объяснить именно той глубокой ненавистью его к господам, которая клокотала в его сердце и которую - он это знал - разделяет весь смотревший на него, как на царя-мстителя за прежние обиды "черни", весь простой народ. Горе было особенно тем "благородным", на которых их подчиненные или крестьяне доносили как на людей жестоких: таким не было ни малейшей пощады, их ждала страшная кара... Генерал Цыплятов, выданный своими собственными крепостными Пугачеву за жестокое обращение с ними, был казнен так: ему сначала отесали бока, а когда он упал, то в рот воткнули кол; с несчастным вместе погибло его семейство: детей и жену повесили. Повешенье было излюбленной "императором" формой казни...

Это была месть народа своим насильникам и обидчикам; все теперь припомнилось, припомнилось немало помещичьих преступлений против женской чести. Радищев рассказывает, что однажды крестьяне, связав своего господина повели на казнь. "Какая тому была причина:" - спрашивает наш автор и отвечает: "Он был господин человеколюбивый, но муж не был безопасен в своей жене, отец в дочери: каждую ночь посланные его приводили к нему на жертву бесчестия ту, которую он того дня назначил. Известно же было в деревне, что он омерзил 60 девиц, лишив их непорочности". Этого "человеколюбивого господина", "гистория" которого была известна Екатерине, "выручила" подоспевшая команда, но другие многие подобные "женолюбивые" помещики не избежали своей лютой участи.

Николай Фирсов (1864-1934)

историк.

Показание № 76

Любопытная черта образованного человека екатерининской эпохи: в его голове необыкновенная масса общих идей, но он совсем не размышляет, и ум его переполнен готовыми понятиями, зачем же в таком случае и размышлять о них; не размышляя, он совсем не понимает того, что его окружает. Это любопытная патологическая черта, отличающая екатерининских людей... В екатерининском образованном человеке было два яруса: ярус идей и ярус поступков; наверху, в своем умственном бельэтаже, он был высокообразованным европейцем, а когда спускался в нижний этаж, он оправдывал острое слово одного француза: "поскоблите русского, и перед вами явится татарин". Черствость гражданского и нравственного чувства - печальное явление, с которым всюду встречается изучающий общественные нравы того времени.

Почувствовав отвращение к родной действительности, русский образованный ум должен был почувствовать себя одиноким в мире: у него не было почвы... Есть и печальные образчики.

В первом ряду надо поставить княгиню Дашкову. Это очень характерная представительница русского образованного общества того времени. Она ещё в детстве зачитывалась Вольтером, Бейлем и другими, зачитывалась до головокружения, до нервного расстройства. Потом, как известно, за свое знакомство с французской философией она даже было посажена на президентское кресло в Академии наук. Когда она разошлась с Екатериной и удалилась в частную жизнь, то стала нелюдимой и, поселившись в Москве, редко с кем виделась, ещё реже с кем разговаривала и ничем не интересовалась. Чтобы наполнить свой досуг, она - президент Академии наук - приручила к себе несколько домашних крыс, которые составляли все её общество. Смерть детей её трогала мало, но судьба её крыс делала тревожной на целые дни. Только высокообразованные люди екатерининского времени могли начать Вольтером и кончить ручными крысами.

Гораздо печальнее другой представитель екатерининского вольнодумства. Это был богатый помещик Николай Еремеевич Струйский. Он был высокообразованный юрист и устроил у себя в деревне настоящий, правильно организованный по-европейски суд над крестьянами. Мужика ставили в кабинете барина, сам барин произносил обвинительные акты и защитительные речи по всем правилам западной юриспруденции, только эпилог этих судебных заседаний был в чисто русском вкусе: обвиненного крестьянина он пытал по древнерусскому, для чего имелся у него в подполье огромный арсенал орудий пытки.

Василий Ключевский (1841-1911)

историк.

ОЧНАЯ СТАВКА С "КОСВЕННЫМИ УЛИКАМИ"

(Из домашнего архива Пантелея Рубашкина)