Блудная дочь

Мишка был уверен, что сможет понять его язык. Надо только подольше побыть и привыкнуть. Он вообще тогда считал, что все вокруг разговаривает, и уверял взрослых, что, когда вырастет, обязательно научится понимать язык птиц, рыб в их аквариуме, собак, кошек и всех остальных живущих на свете ребят-животных. Мало того: он был убежден, что и деревья шумят не просто так. В их шепоте, поскрипывании, шорохе было слишком много осознанной жизни. Следовало только разобраться в системе. Этому не жалко посвятить всю жизнь. Так он планировал.

А сейчас шелестело море. Этот звук его загипнотизировал сразу. И первое слово моря было: «Усссспокойсссся!» Не послушаться и мысли не возникло. Покой в каждую клеточку проник. Потом отец задумчиво сказал стих:

Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим шумной чередою
С любовью лечь к ее ногам!.. [5]

…

Прощай же, море! Не забуду
Твоей торжественной красы
И долго, долго слушать буду
Твой гул в вечерние часы. [6]

Все в стихах говорило о том, что сочинивший их человек понимал язык моря. И еще – что море вечно и переживет их всех. И что главное счастье: жить рядом с ним и понять его совсем-совсем. В том, что оно, море, живое и понимает абсолютно все, у мальчика сомнений не было. «Шумной чередою» – так бежали волны давным-давно, так колыхались они сейчас, так будет, когда их след на земле простынет.

И страшной грустью, болью отозвались слова: «Прощай же, море!»

Мишка понял, что ведь и ему придется с морем распрощаться. Всего через три недели придется.

Он отогнал эту мысль: все ведь только начинается. Он еще и «здравствуй» не успел сказать.

А слово «прощай» возвращалось и возвращалось.

– Оссссстаньсссся! – уговаривало море.

И Мишка понял, что пришла пора принимать мужское решение.

Он пообещал морю остаться и честно готовился выполнить свое обещание. Запасался продуктами на первое время. Их санаторий располагался у подножия довольно высокой горы. Мальчик нашел там, высоко, вдали от общей тропы, большое солидное доброе дерево с хорошим сухим дуплом. Он там свободно помещался весь. Значит, это дупло и станет теперь его новым домом. В жару в нем было прохладно. Невообразимо прекрасно пахло травами, стрекотали кузнечики, «гул в вечерние часы» доносился снизу вполне внятно.

Определив себе дом, он вполне успокоился и радовался морю, как самый счастливый и беззаботный человек на свете. Он почему-то совсем не думал тогда о родителях, о том, что они разволнуются, станут его искать. У них была своя собственная жизнь. А он свою личную дорогу выбрал. Они в конце концов поймут.

Отпуск тем временем неумолимо уменьшался с каждым днем. Мишка сделался совсем загорелый, коричневый. Волосы же, наоборот, выгорели до совершенной соломенной белизны.

– Красавец стал – в кино снимать, – любовалась счастливая мама. – Вернешься в школу, все девочки в тебя мигом повлюбляются.

В какую-такую школу? Миша про себя даже смеялся маминым по-детски наивным планам. И зачем ему эти «все девочки»? Он же останется с морем! Ему было даже странно, что родители, всегда прежде неплохо понимавшие его, не догадались, что он уже влюблен. Однажды и на всю оставшуюся жизнь.

Уйти в дупло он собирался за день до даты отъезда. Рассуждал парень так: билеты родителей пропасть не должны, за них деньги плочены. Если он исчезнет перед самым поездом, они останутся его искать, билеты пропадут. Придется тогда заново покупать через пару дней. А так – они его хватятся, день поищут, поймут, что шансов найти нет никаких, и вовремя, без потери билетов и денег, отбудут в Москву.

Ведь логично? И очень разумно, просто не по годам!

Потом, через много лет, он приедет к ним – мужественный закаленный моряк весь в морщинах от солнца и соленой воды. Они, конечно, сразу его не узнают, такой он будет взрослый и могучий. Разобравшись, кто перед ней, мама кинется его обнимать, а отец пожмет крепкую мозолистую руку сына и признает его правоту.

В общем, ушел Миша рано утром предотъездного дня. Не дожидаясь завтрака. У него же в дупле все было. Много печенья, сухой хлеб, соль, перец, стянутые из столовой, яблоки, виноград. Потом, когда все успокоится, родители уедут, он планировал заходить в санаторную столовую под видом отдыхающего и питаться там. Будет идти со взрослыми, будто их сын, быстро чего-нибудь схватит-проглотит и – назад, в дупло. Он даже тренировался так проходить. Шел вплотную к какой-нибудь семейной паре, и никто на него внимания не обращал.

То есть – все продумал досконально. Не подкопаешься.