Блудная дочь

– Нет, что-то не то в твоей классификации. Моя ни под один тип не подходит. Не пилит, не рубит, не режет.

– Так не бывает, – говорю.

– Ну, ты же сам видишь, как у нас.

Правда. Все у них тихо-мирно, даже удивительно.

– Ну, твоя – аномалия, раз ко всем не подходит.

– Похоже на то.

Дети подросли, и прихожая стала их игровой. Столы им поставили, книжные полки. Игрушки общие. Мы договорились, что главное – к телику не приучать. Говорят, от него внимание у ребенка рассеивается. К учению делается глух. Пусть играют, учатся сами себя развлекать.

Соседи вообще телевизор так и не купили. Мы – не выдержали. Но Женьку нашего к нему не тянуло. Аня с ними на музыку, на фигурное катание, в бассейн. Урабатывали их.

Аня дефектолог, работает с умственно отсталыми. Так их учит, что они читать-писать начинают, адаптируются к жизни вполне. У нее частные уроки. Ходит к тем, чьи родители не сдали своих детей в детдом, несмотря на их неполноценность. Я ее как-то спросил, чем они отличаются от нормальных, если не считать внешнего вида.

– Добрее, – говорит, – любить умеют, на подлость не способны.

Мы еще всегда говорили, что Аня из любого человека сделает. По принципу «не можешь – научим». И заставлять никого не надо. Женьке нашему крупно повезло, я считаю. Без соседей мы б в него столько не вложили.

Ребята наши выросли. Люба и лицом, и характером – в Мишу. Веселая, всех на уши поставит. С ней не заскучаешь. Такие они с матерью своей разные – просто диву даешься. Дело даже не во внешности, а в огне: у дочки все наружу, всех греет, а у Ани огонь внутри. Будто ест ее жгучее что-то.

И вот недавно смотрим мы с моей наш новый телевизор и вдруг видим: Аня наша. Не она, конечно, и даже не женщина, а парень молодой, но сходство такое, что просто жутко делается.

Наш сериал новый крутят, и он – главный герой. И все как у Ани: глаза, нос, губы, даже стрижка (у Ани стрижка под мальчика), даже то, как плечами пожимает, интонации. Моя, конечно, кричит им в дверь:

– Идите скорей сюда, тут Аню показывают! Бегите!

Они примчались.

И Аня увидела «себя».

Я впервые наблюдал, чтоб человек стал весь белый. А потом она рухнула без сознания. И все.

Ну, мы перепугались! У меня жена хоть и врач, но она вообще перепсиховала больше всех.

– Это мы виноваты! Это мы виноваты! Ей бегать нельзя! Она запыхалась! Вегетососудистая дистония!

Что она, стометровку, что ль, бегала? Несколько шагов – от двери к двери.

Привели ее в чувство. Уложили на диван. Телевизор выключили.

– Включите, – шепчет.

Смотрит, не отрываясь.

– Как его фамилия? – спрашивает.

А мы еще и фамилии его не знаем. Парень молодой, это, может, его первая роль.

– Подожди, – говорю. – В Интернете посмотрим, как его звать.

И тут она начала плакать нечеловечески. Я даже не представлял, что такие слезы бывают – как град.

– Я так и знала! Я каждый день сны про него видела! Я так и знала!

Миша унес ее домой, уложил. Потом зовет нас:

– Аня все равно не уснет, хочет все рассказать, чтоб вы тоже послушали.

Двадцать с небольшим лет назад приехала семнадцатилетняя Аня в Москву из провинции поступать в университет. Поступила. Поселилась в общежитии. Влюбился в нее аспирант, москвич.

Тогда чтоб просто так с кем-то зажить, поступком считалось скверным. Он сделал ей предложение. В провинции вообще рано принято было замуж выходить, там в двадцать лет девушка не замужем – уже перестарок. Ну, она радостно пошла замуж. Тут же забеременела. Учиться не бросила, старалась изо всех сил. Весеннюю сессию сдала досрочно – и в роддом. Роды в срок, почти точно как в карте написали. Тогда УЗИ не всем делали, как сейчас, а по блату, как-то надо было этого добиваться. А ей не хотелось заранее ничего узнавать. Она и так чувствовала, что у нее мальчик родится. Схватки были очень болезненные. Она совсем ведь еще девчонка была. Никто к ней не подходил. Она кричала, звала. Потом уже в самый последний момент подхватили, перетащили на кресло, она уже сознание теряла от ужаса и боли. Ни одного слова человеческого, ни сочувствия ниоткуда. Только иногда кричали ей в дверь:

– Не ори, работать мешаешь!

Когда родился ребенок, она услышала его крик, успокоилась, попросила показать, ей ответили:

– Когда надо будет, покажем, сначала врач должен осмотреть.

Она не осмелилась потребовать. Девчонка совсем. Приучили слушаться старших, не перечить никому.

И тут ей сделали укол, она отключилась и пришла в себя уже в палате. Там было много недавно родивших женщин, человек десять. Спрашивают у нее:

– Кто у тебя?

Она уверенно отвечала:

– Мальчик.