Блудница

— Прости. Я постараюсь быть корректней... Тебя возбуждает, что тебя покупают. Ты отдаешься, понимая, что сейчас у тебя есть хозяин, которому ты обязана быть покорна... Ты — вещь, за которую заплатили. То, чем ты занимаешься, не является для тебя единственным средством к существованию. Ты отличный юрист и можешь зарабатывать большие деньги. Значит, это потребность твоей извращенной ненасытной чувственности...

— Почему извращенной? — опять поежилась Мария и туго запеленала себя шерстяной шалью. — Если человек чувствует, что получает наслаждение именно от этого, и удовлетворяет себя так, а не иначе, не совершая при этом ничего ужасного, запрещенного... я думаю, это его право. Просто... один все это чувствует, отдает себе отчет в том, что ему необходимо в сексе, но в силу идиотических предрассудков загоняет в самый дальний угол своей психики эти желания, травмируя при этом всего себя с головы до пят. И все эти эротические невоплощенные импульсы начинают калечить и выворачивать наизнанку... Твоя жизнь, жизнь близких, родных способна превратиться в кошмар от этой сексуальной неполноценности. Ты умный и прекрасно знаешь, какой созидательной или же разрушительной мощью обладает сексуальная энергия человека. Ты забросил сейчас все: работу, семью, карьеру... Ради чего? Чтобы иметь возможность обладать мною. Если думаешь, что я упиваюсь такой властью над мужчинами, то знай — это не так. Напротив, меня это приводит в отчаяние...

— Кто твой муж? Это он отец Ксюши? — грубо перебил Потапов погрустневшую Марию.

— Да... Он очень известный спортсмен, знаменитый хоккеист. Я не хочу называть его фамилию, она тебе хорошо знакома... Мы с ним сошлись как-то вдруг, внезапно... Я сразу забеременела, мы поженились, родилась Ксюша. Но я с ним практически не жила никогда... просто он Ксюшин отец. У них прекрасные отношения, она часто живет у него, они ездят вместе отдыхать... Но мы едва ли прожили и месяц.

— Почему?

Мария низко нагнула голову и, помолчав, с трудом сдерживая смех, ответила:

— У него аллергия на мои духи.

— То есть? — Потапов буквально опешил от такого признания.

— Я с детства буквально помешана на запахах, — с лукавой улыбкой заговорила Мария. — Первый мужчина, в которого я влюбилась до умопомрачения, был учитель географии в школе. Он пришел к нам посредине года. Как сейчас помню, вошел в класс с директрисой, обычный такой, коренастый, некрасивый, уже немолодой... она представила его нам и ушла. А он познакомился с нами по списку, потом попросил показать наши контурные карты. Я сидела на первой парте, он подошел ко мне, склонился к разложенной тетради... и я вдруг словно очутилась в другом измерении... от того запаха, который в одно мгновение вошел в меня. Я буквально ошалела от мощного мужского натиска. Это был запах того неизведанного и дразнящего блаженства, о котором я пока ничего не знала.

У меня кружилась голова, дрожали колени и внутри живота толчками разливалась горячая взбудораженная кровь. В тот момент я, наверное, напоминала гончую на охоте — вся жизнь сосредоточилась в раздутых трепещущих ноздрях. Если бы он не отошел от моей парты, наверное, я бы потеряла сознание. Потом... я находила десятки поводов оказаться с ним рядом и с маниакальностью наркомана вдыхать сводящий с ума мужской чувственный запах. Когда я поняла, что дело вот-вот примет нежелательный для меня оборот — а он с опаской стал замечать мои мало изобретательные маневры, — я пошла на преступление. Пробралась во время урока в пустую учительскую раздевалку и украла его шарф. По ночам я уносилась в обнимку с вожделенным запахом в такие миры, о существовании которых и не подозревала...

Во время летних каникул я мечтала о начале занятий, потому что запах одеколона почти выдохся и стал еле уловим. Но первого сентября меня настигло горькое разочарование. Когда я приблизилась к учителю с маленьким букетиком незабудок, мои натренированные ноздри уловили совсем другой, тяжелый и неприятный, чуть сладковатый запах. С той минуты я его возненавидела...

— Кого? Запах или географа? — Потапов инстинктивно дотронулся рукой до щеки и слегка пошевелил пальцами перед носом.

— А для меня это было неразрывно, — усмехнулась Мария. — Конечно же, я была влюблена в этот запах, настолько ассоциативно точно попадал он в мои неразбуженные сексуальные желания. Потом, уже будучи студенткой, в магазине, нагруженная до ушей продуктами, я унюхала от женщины, стоящей передо мной, очередной, убийственный для меня запах. Она сделала свои покупки, вышла из магазина, а я шла за ней как привязанная, чуть не наступая ей на пятки. Когда она дважды недоуменно обернулась, я, запинаясь и извиняясь, попросила назвать ее духи. Она назвала, но в Москве их было не найти. Это был экзотический запах, вывезенный из Индии. Я долго шла по следу, и в результате мне привезли упаковку этих духов. Тогда мы и познакомились с отцом Ксюши...

Потапов невнятно хмыкнул и пробормотал:

— Он тебя обнюхал и попросил поменять парфюм?