Блудница

— Я не в курсе всех ваших разговоров с Аленой... поэтому не уполномочен вводить вас в курс дела, но... мистер МакКинли совсем не чужой, как оказывается, во всем, что здесь происходит...

Сева стремительным движением скинул майку, джинсы и с восторженным гиканьем понесся в море.

Потапов тоскливо проводил его взглядом и сел на песок демонстративно спиной к Веронике. С досадой поймал себя на мысли, что слишком часто делает много всего... демонстративного по отношению к ней. Вчера вечером вообще вел себя как последний идиот. Все гуляли по берегу моря, чтобы успеть до наступления ранних сумерек надышаться, налюбоваться, насладиться тем, что еще переливалось, сверкало, изнемогало от полноты сияющего дня. Море было, правда, неспокойным, и волны с неравномерной частотой вскидывались дугой и заливали песчаный пляж, чтобы с игривым вздохом утянуть за собой частичку суши.

Вероника брела последней, припадая сильнее обычного на ногу. Наверное, идти босиком по песку было не так просто. Ксюша с Потаповым одновременно оглянулись на ее слабый вскрик. Увидели, как она, видимо оступившись и потеряв равновесие, стоит по колено в воде и пытается выбраться, но ей мешает сразу отяжелевшая, облепившая ноги длинная юбка. Казалось, Вероника была перепугана не на шутку. Ксюша метнулась к ней на помощь, а Потапов стоял, не двигаясь, как последний истукан, и с садистским жестоким наслаждением наблюдал, как барахтается в воде эта всегда надменная насмешливая горбунья. Ему самому было настолько чуждым это его проявление, что он моментально пришел в себя, когда растерянная Ксюша, тут же свалившись в захлестнувшую ее волну, закричала:

— Ник, ты совсем ополоумел! Нас же унесет в море.

Потапов вытянул на берег Ксюшу, а потом, шагнув глубже, подхватил на руки промокшую насквозь Веронику, и она инстинктивно обняла его за шею и прижалась мокрым дрожащим телом к его груди.

— Ну ставь ее, чего застыл? — засмеялась Ксюша. — То не реагирует, когда на глазах человек тонет, а теперь прямо замер в позе спасителя.

Потапов поспешно опустил на песок Веронику, и его глаза невольно остановились на туго облепленных мокрой юбкой крутых бедрах и стройных ногах с тонкими щиколотками.

— Благодарю вас, господин Потапов. Я, честно говоря, не рассчитывала на вашу помощь. Так долго вы не решались на нее... — отдирая юбку от ног и не поднимая головы, с иронией произнесла Вероника.

— Он растерялся, бедный... — поддержала ее улыбающаяся Ксюша.

— Ни в чьих благодарностях не нуждаюсь! — отрезал Потапов и, не оглядываясь, отправился догонять еле виднеющихся на горизонте сестру Монику с Марией. Потом он еще долго ощущал на себе чуть уловимый запах магнолии...

...Теперь он сидел к ней спиной и чувствовал, как загораются уши от ее взгляда. Ему было досадно и тоскливо оттого, что ни с кем он не может поделиться новым неожиданным фактом в своих взаимоотношениях с осточертевшей мулаткой. Ксюша знала ровно половину, и все, что касалось Марии, было запретной темой... Севка, ясное дело, без директив Алены будет избегать всяких разговоров. Звонить Ингвару и напрягать его сейчас, во время рабочего дня... Промучившись минут десять, Потапов все же соединился со своим другом и односложно пересказал ситуацию. Когда он закончил разговор, то с раздражением отметил, что Вероника вслед за сдвинувшейся тенью пересела ближе к нему и, конечно же, слышала весь разговор.

Впрочем, ее лицо, наполовину закрытое дымчатыми темными очками, ничего не выражало, и Потапов подумал, что если и слышала, то все равно не поняла ровным счетом ничего. Нэнси Райт, Марина Миловская... для нее это ничего не значащие чужие имена.

— И о чем вы так глубоко задумались, если не секрет? — на всякий случай задал ей вопрос Потапов.

Вероника сдвинула очки на голову, открывая совсем не тронутый загаром из-за всегдашней густой челки высокий лоб и, глядя прямо в лицо Потапову своими странными глазами, вздохнула:

— Я думаю о том, как ничтожно мало нас, живых, на земле относительно мертвых. Какая-то жалкая кучка. И все равно тесно...

Потапов подумал, что он где-то уже слышал эту мысль или читал нечто подобное и в ответ только пожал плечами...

— Мария расстроится, когда узнает, что ваша запланированная прогулка на катере отменяется. Катерок ушел на многочасовую экскурсию и вернется только к вечеру, — чтобы досадить хоть чем-то Веронике, медленно проговорил Потапов.

— Нестрашно, — помедлив, ответила гувернантка. — Завтра поедем. Можем и вас с собой пригласить.

— Нет уж, увольте... — У Потапова рвались с языка обидные несправедливые слова, но он с трудом сдержался.

— Понятно. Вам и здесь хватает... нашего общества. — Голос ее прозвучал грустно и без всякой насмешки. — Ваш охранник что-то совсем заскучал. Может, угостить его кофе?

Потапов машинально повернул голову в сторону привалившегося к стволу пальмы толстого молодого араба в голубой форме и резко ответил:

— А вот это уж не ваше дело!