Блудница

Когда они ушла, я поинтересовалась у сестрички, часто ли отлучается доктор Кимитакэ в Японию — хотелось бы, чтобы Люся постоянно наблюдалась у одного врача. Сестра ответила, что Кимитакэ-сан только что вернулся из Японии. Он отсутствовал впервые так долго за несколько лет, поэтому вряд ли снова улетит в ближайшие месяцы. И та женщина, которая только что вышла, видимо, его токийская пациентка, потому что она прилетела вместе с ним несколько дней назад, а сейчас он назначал ей какие-то процедуры и лекарства...

С грохотом опрокинув стул, Алена метнулась к Кристиану. Он медленно сползал с кресла, на котором сидел, и лицо его было белее снега...

* * *

В зале прилета парижского аэропорта Орли, потеряв сознание, медленно сползала с кресла черноволосая женщина с уродливым горбом ниже левой лопатки, и лицо ее было белее снега... Возле нее, отбросив в сторону крошечный рюкзачок с привязанным к нему плюшевым мишкой, суетилась маленькая рыжая девочка с бронзовым загаром на открытых руках и с зеленоглазым испуганным лицом.

— Вероника... открой глазки, — легонько хлопала она женщину по щекам. — Тебе совсем плохо, Вероника? Хочешь, я тебе дам попить?

Девочка метнулась к рюкзачку, лихорадочным движением извлекла из него бутылку с водой, поднесла к плотно сомкнутым губам Вероники.

— Пожалуйста, Вероника... выпей воды... Вероника, я прошу тебя...

Вокруг кресла начали собираться люди. Послышались испуганные возгласы:

— Надо срочно врача! Ей дурно!

— Сбегайте за врачом!

— Уже побежали. Деточка, не вливай ей воду, она захлебнется.

— Секундочку! У меня есть нашатырь. Я сейчас...

Сухонький старичок нагнулся над Вероникой, поднес к ее ноздрям открытый пузырек. Закрытые веки затрепетали, но глаза были плотно сомкнуты.

— Нужен врач... — Старичок взял безжизненную руку Вероники, пытаясь нащупать пульс. — Кто она тебе, деточка?

Мария судорожно всхлипнула, прошептала:

— Моя бабушка... Вероника. Она говорила, что мне приснилось, а я сразу не поверила... Это потом я спала, а сначала меня хотели украсть, а она схватила меня, и ее ударили ножом... я видела кровь...

— Где... где это было? Кто, деточка? Может, тебе правда это приснилось?

Собравшиеся вокруг пассажиры с недоверием и тревогой слушали сбивающийся лепет Марии.

— В бухте... там, где много кораллов... Все ушли вперед, а мне в туфельку попал камешек. Вероника мне вытрясала... Он хотел убить меня, прыгнул откуда-то сверху и схватил. Вероника очень сильная... она вырвала меня и закричала, очень страшно закричала. Он сразу убежал... и потом негритянка взяла нас на катер... и я заснула... Не надо врача... надо Веронику к папе в клинику. Он хирург доктор МакКинли, он ее вылечит...

— Скажи телефон твоего папы, — склонилась над Марией подошедшая стюардесса. — Девочка с этой мадам летели из Шарм-Эль-Шейха. Я видела, что мадам плохо себя чувствует, но она сказала, что неважно переносит самолет.

— Она хорошо переносит самолет... — захлебываясь в слезах, возразила Мария. — Ее ранили. Мы потом долго ехали в машине, там ведь трясло, и она держалась за бок...

— И ты не спросила свою бабушку, куда вы едете и что произошло?

— Нет. Я понимала, что она спасает меня... Не такая уж я дурочка. И я знала, что Вероника никому меня не отдаст. Она любит меня больше всего на свете...

Кто-то протянул Марии телефон, и она отчаянно пыталась вспомнить телефон клиники.

— Может, девочка сочиняет и нет никакого папы-хирурга, — негромко усомнился кто-то из пассажиров.

— Она говорит правду. — Протиснувшаяся сквозь толпу молодая женщина в соломенной шляпе и в очках с розовыми стеклами остановилась рядом с Марией. — Доктор МакКинли делал операцию моему мужу три месяца назад. А тебя зовут Мария, если я не ошибаюсь. Доктор рассказывал о тебе. Я видела твои рисунки у него в кабинете. Давай телефон, я свяжусь с клиникой, чтобы срочно отправили «скорую».

Мария облегченно вздохнула и тут же вцепилась в руку сухонького старичка, пытавшегося стянуть с руки Вероники высокие тонкие перчатки.

— Нельзя. Этого нельзя делать. Вероника никогда не снимает перчаток. Папа говорит, что у нее изуродованы руки.

— Так не прослушивается пульс, — отодвинул девочку старичок. — Да и теперь не до красоты.

Он стянул перчатку, и изумленная Мария увидела белую изящную кисть с тонкими длинными пальцами, ровными отполированными лунками ногтей и нежной прозрачной кожей.

— Ничто не выдает возраста женщины так, как ее руки, — озадаченно пробормотал старичок. — Ее руки выглядят моложе лет на десять... Вот теперь и пульс чувствуется, слабенький совсем... — Он стянул вторую перчатку, и Мария в порыве непонятного чувства рванулась и прижалась горячей щекой к безжизненной руке Вероники.

— Все в порядке. «Скорая» выехала, — проговорила женщина в розовых очках. — А теперь и папу твоего разыскивают, Мария. Говорят, что он с утра улетел в Ниццу. Если сразу сядет в самолет, то прибудет в клинику совсем скоро.

Подбежавший врач с чемоданчиком и переносным кардиографом оттеснил плечом всех, кто стоял рядом с лежащей Вероникой.