Блудница

Он растерянно проследил за ее жестом, машинально поправил галстук и вдруг потрясенно произнес:

— Я понял… Меня это так мучило. Галстук…

— Что ты понял? Говори! — моментально переключилась Алена на Кристиана.

Тот растерянно покрутил головой и виноватым голосом пробормотал чуть слышно:

— Это другое. Просто… написали мой портрет, и я все не мог понять…

— С тобой все ясно. О портрете поговорим позже, — гневно сверкнула глазами Алена и переключилась на трепещущую медсестру.

— Я… нет… не видела. Дело в том, что машины не пускают на территорию парка. Вы же видели сами, парковка автомобилей прямо за воротами, — заговорила она торопливо. — Я еще спросила, проводить ли мсье Жака до машины, но он сказал, что чувствует себя вполне бодро.

— А вы, когда входили на территорию санатория, не видели у ворот машины с ожидающими людьми или просто шофером?

— Мне очень жаль, но я живу в доме для персонала санатория, и он расположен в задней части территории, за основным корпусом. Там в заборе калитка, и у каждого из нас, кто живет в этом доме, свой ключ…

— Свой ключ, свой ключ… — машинально повторила Алена, у которой так крутились мозги, что, казалось, этот скрежет можно было услышать обостренным слухом. — Этот рыбацкий поселок, где живут они с Пьером, далеко?

Кристиан тяжело опустился в кресло и, вытирая со лба пот все тем же злосчастным галстуком, ответил хрипло:

— Полчаса езды, — и, помолчав, добавил: — И ключ от дома, если я не ошибаюсь, на моем брелоке.

— Слава богу, врубился, — пробормотала Алена и с напряжением проследила, как Кристиан извлекает из кармана связку ключей и, проверив, кивает утвердительно.

— Когда старина Жак был болен, мне дали этот ключ… Пьер ведь надолго уходит в море. Могло случиться что угодно…

— И случилось, — испуганно вырвалось у медсестры, и она тут же прикусила язык под испепеляющим взглядом Алены.

Она тут же поспешила исправить свою ошибку и торопливо спросила:

— Вы сейчас уедете… А если вернется мсье Жак, то куда мне сообщить вам?

— Вот номер моего мобильного. — Кристиан набросал на листке бумаги свой телефон. — А вот Аленин…

Алена ойкнула и, пробурчав себе под нос:

— Вот дурья башка! — вынула из сумочки отключенный на время полета телефон.

Тотчас он зазвонил, и Алена, уже продвигаясь к выходу, проговорила:

— Да, здравствуйте Ник. Конечно, но если можно, в двух словах. Ах так? Ну уж не так неожиданно! Я вам перезвоню. Кто спрашивает? Передайте Севе, что все нормально, Кристиан меня встретил, и привет всем. Вероника? А она рядом?

Боковым зрением Алена увидела, как у Кристиана загорелись уши и он машинально дотронулся до своего галстука.

— Извините, Ник, у него нет сейчас возможности взять трубку. Он за рулем. Ей от него тоже поклон, — безжалостно закончила разговор Алена и, не оглядываясь на Кристиана, почти бегом пустилась к воротам.

— Возможно, Сара права и вот-вот Жак, как и обещал, вернется обратно, — проговорил Кристиан, когда они отъехали от ворот санатория.

— Надежда умирает последней. — Алена протянула руку и вытянула сигарету из пачки, лежащей перед лобовым стеклом.

— Опять закурила? — строго заметил Кристиан. — А твое клятвенное обещание тетушке?

— Ладно! Мне она тоже много чего обещала! — Алена глубоко затянулась и опустила боковое стекло.

— С мертвыми не сводят счеты, — мягко заметил Кристиан, но Алена, казалось, даже не услышала его.

— Когда я видела ее последний раз, помнишь, мы много говорили с ней… и никак не могли наговориться. Я видела, что она уходит, и мне было все время больно и страшно. Тетушка Эдит чувствовала это и пыталась передать мне собственное спокойствие, что, дескать, умирать — это так, плевое дело.