Блудницы и диктаторы Габриеля Гарсия Маркеса. Неофициальная биография писателя

В 1977 году Маркес опубликовал «Операсьон Карлота», цикл эссе, посвященных роли Кубы в Африке, эссе перевели на множество языков и перепечатали в десятках стран, братья Кастро остались довольны. Но, несмотря на дружбу с Фиделем (Льоса неустанно называл его лакеем Фиделя Кастро), поздние 1970-е Маркес проводит за написанием в том числе и, по его признанию, «резкой, очень откровенной» книги об ошибках кубинской революции и о жизни при правлении Кастро. Книга эта до сих пор не издана, и Маркес говорит, что придерживает её до тех пор, пока отношения между Кубой и США не нормализуются.

Так или иначе, он постоянно напоминает миру о себе. И мир о нём не забывает — то и дело выходят критические статьи, рецензии, интервью, эссе. О его творчестве спорят.

«Кажется, что сильнее всего повлияла на воображение Гарсия Маркеса его бабушка, — писал в „Лондонском обозрении“ Салман Рушди, впоследствии прославившийся, напомним, „Сатанинскими стихами“. — И всё же можно найти начало его литературных предшественников. Он сам признает влияние Фолкнера и действительно сказочный мир Макондо — это во многом графство Йокнапатофа, перенесённое в колумбийские джунгли».

Продолжали рассуждать о влиянии на творчество Маркеса Джона Дос Пассоса, Вирджинии Вулф, Альбера Камю, Эрнеста Хемингуэя… Нельзя сказать, что критики были единодушны. Некоторые высказывали сомнения, можно ли Гарсия Маркеса называть великим писателем (уже называли), а «Сто лет одиночества» — бессмертным шедевром. Американский критик Джозеф Эпстайн в «Комментэри» превозносит композиционное мастерство романиста, однако находит, что «его безудержная виртуозность приедается». «Вне политики, — отметил Эпстайн, — рассказы и романы Гарсия Маркеса не имеют нравственного стержня; они не существуют в нравственной вселенной».

И всё же «его книги озарены искромётной иронией и верой в то, что человеческие ценности нетленны, — отмечает Джордж Р. Макмарри в монографии „Габриель Гарсия Маркес“. — В своем творчестве Гарсия Маркес проник в суть не только латиноамериканца, но и любого другого человека».

— Но политика в жизни Габо играла всё более важную роль, — говорила Минерва Мирабаль. — Никогда он не был лакеем Фиделя, это чушь! Он всё время бился за освобождение политзаключённых! Я сама была свидетельницей, как на приёме в Гаване в честь премьер-министра Ямайки Мэнли Фидель подошёл к Габо и сказал: «Ладно, можешь забирать своего Рейноля». А Рейноля Гонсалеса обвиняли в заговоре с целью убийства Фиделя из базуки, а также в уже совершённых убийствах, взрывах… Притом все обвинения он признал. Маркес беседовал с ним в тюрьме, когда собирал материал для очерков. Жена Рейноля пришла к Габо в гостиницу, умоляла спасти мужа. Маркес много раз просил Фиделя, тот обещал, но ссылался на своих коллег из Госсовета, которые были против помилования. И вот, наконец, добился, я видела, как счастлив был Габо!

В июле 1978 года в доме у Маркеса на улице Огня, 144, в Мехико побывал корреспондент АПН Владимир Травкин:

«Открылась тяжёлая деревянная дверь в стене, сложенной из грубо отесанного камня, на пороге стоял человек средних лет, одетый в тёмно-синий комбинезон, какие носили испанские республиканцы в годы войны против Франко, а сейчас носят автомобильные механики… Хозяин сразу перешёл на „ты“. Это принято в Мексике, да и в других странах Латинской Америки, особенно среди интеллигенции.

— Я должен тебе признаться, — говорит автор „Ста лет одиночества“, — что очень не люблю давать интервью. Поэтому давай просто поговорим, а ты потом напечатаешь всё, что сочтёшь нужным.

Встреча состоялась накануне Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Гаване. С этой темы и началась беседа. Габо говорит спокойным, тихим голосом, иногда усмехается сказанному, жестикулирует мало, движения рук плавные: