Блудницы и диктаторы Габриеля Гарсия Маркеса. Неофициальная биография писателя

Через много лет в Колумбии по случаю проведения IV Ибероамериканского саммита хозяева организовали прогулку в конном экипаже по окруженным стенами старинным районам Картахены — своеобразной Старой Гаване, охраняемой исторической реликвии, — вспоминал Фидель. — Товарищи из кубинской службы безопасности сказали мне, что нецелесообразно участвовать в незапланированной прогулке. Я подумал, что это чрезмерная предосторожность, хотя всегда уважал их профессионализм и сотрудничал с ними. Я подозвал Габо, стоявшего поблизости, и в шутку сказал ему: „Садись с нами в этот экипаж, чтобы нас не пристрелили!“ (Чисто фиделевская весёлая шутка. — С. М.) Он так и сделал. Мерседес, которая осталась там, откуда мы отправлялись, я добавил в том же тоне: „Ты будешь самой молодой вдовой“. Лошадь двинулась в путь, прихрамывая под нашей тяжестью. Копыта скользили по мостовой… Только потом я узнал, что там произошло то же самое, что в Сантьяго-де-Чили, когда телевизионная камера с установленным в ней автоматом была нацелена на меня во время интервью, которое я давал журналистам, и наёмник, орудующий ею, не осмелился выстрелить. В Картахене они сидели в засаде в некой точке старого города, вооруженные винтовками с оптическим прицелом и автоматами. Но рука убийцы дрогнула, когда он увидел в прицел, что меня заслоняет голова Маркеса — они не смогли выстрелить в своего Габо!.. На другой день недруги, в том числе коллеги Габо, известные всему миру писатели, обвиняли его в том, что он заделался ко мне чуть ли не телохранителем. Но это значит, не понимать ни наших отношений, ни самого Гарсия Маркеса… Мне кажется, что я знаю Габриеля всю жизнь. Я даже не представляю то время, когда я его не знал. Однажды он признался, что до сих пор его укоряет совесть за то, что он поддержал, как бы подогрел мой интерес к бестселлерам „быстрого потребления“. Но для меня это всегда было способом отвлечься от деловых бумаг, всяческих государственных документов… Добавлю, что Габо привил мне желание в следующей реинкарнации, в другой жизни непременно родиться писателем, притом обязательно таким, как Гарсия Маркес. Я хотел бы так же, как он, уметь передавать мельчайшие детали, достоверно, правдиво излагать самые невероятные фантазии, которые в ином изложении могли бы показаться просто бредом сумасшедшего. Однажды он написал в очерке, что я проглотил за раз восемнадцать кубиков льда, и хотя этого не было, о чём я и говорил, но в конце концов поверил ему. Да я во всё, что он рассказывает и пишет, верю. Помню, что в первоначальном тексте его повести „Любовь и другие демоны“ герой ехал на лошади, которой было одиннадцать месяцев. Я тогда сказал ему: „Слушай, Габо, добавь коню года два-три, в одиннадцать месяцев он же ещё жеребёнок“. Он, как мне показалось, не очень обратил внимания на моё замечание. В результате в романе о докторе Альренунсио Са Перейре Као он описал человека, который плакал, сидя на придорожном камне у своего коня, которому в октябре исполнилось бы сто лет, но его сердце остановилось, когда они спускались по склону горы. Вот так Габо изменил возраст коня в неожиданно-фантастической манере, свойственной только ему!.. Всё его творчество — это свидетельство его сентиментальной привязанности к истокам, корням, к латиноамериканскому духу. И ещё — это постоянное и непреложное доказательство приверженности правде, прогрессивным идеям.

Очень важен для понимания его творчества язык — он уникальный, Габо огромное внимание уделяет языку, теории относительности слов в языке, если можно так выразиться. Его язык изучают в колледжах и университетах на всех континентах. У него неповторимый язык! К семидесятилетию Габо подарил мне настоящее сокровище — словарь, в котором он сам толкует слова или добавляет свои соображения к их традиционному толкованию, приводит примеры их использования в испано-латиноамериканской литературе и употребления в повседневной разговорной речи. Как политик, сам пишущий для себя, когда необходимо, тексты выступлений, я многим обязан писателю Гарсия Маркесу, он учит меня с тщательностью подбирать слова, порой перебирая множество вариантов в поисках наиболее точно выражающего мысль или чувство. Мне понятна его радость, которую он испытывает, когда находит нужное слово, выражение. Впрочем, как и сомнения в том, что можно было выразиться ещё точнее и лучше. Габо мне сказал однажды, что когда он всё-таки не находит необходимого, ему хочется самому придумать слово или несколько слов, но он сомневается, что читатели его поймут. И мне в голову приходят такие мысли!