Блудницы Вавилона (СИ)

— Ко мне за советом никто не обращался. Меня выдали замуж, чтобы я родила наследника. А вот вам следовало встревожиться, когда дворец начал продвигать Гефестиона.

Гибил утер вспотевший лоб.

— Да, теперь я понимаю. Тонкое наблюдение.

— Спасибо. Позвольте поделиться и другими. Мардук хотел принести в жертву ребенка — событие в высшей степени волнующее. Гефестион — взрослый мужчина. Так что же придает его смерти особую значимость? Чем достигается столь же эмоциональный эффект? Ответ прост: масштабами и стоимостью похорон. Во сколько талантов золота обойдется намеченное мероприятие?

— М-м… в десять — двенадцать.

— А что произойдет со всем этим золотом, когда пирамида сгорит синим пламенем? Часть уйдет в воздух раскаленными частичками. Основная масса расплавится.

— И смешается с сердцевиной, которую закроют мрамором.

— Предположим, что через сердцевину проложены канальца ил и туннели…

— Боже…

— Вы ссужаете дворцу деньги для сжигания золота, которое возвращается к вам в виде аккуратных золотых слитков. Ваша прибыль, любезный свекор, удваивается. С какой стати оставлять богатство неведомым расхитителям гробниц, которые сыщутся лет эдак через пятьсот? Или жадному царю, обеспокоенному платежами по процентам?

— Боже, да… Трубы, туннели, слитки, готовые к выносу. Теперь мне все ясно. Вы гений.

Алекс был готов захлопать в ладоши. Какой план! Если он сработает, Гибил будет у Фессании на крючке до конца жизни. Мошенник, который обвел вокруг пальца дворец и разграбил усыпальницу Гефестиона.

Финансист вдруг остановился.

— Эй, а этот раб не подслушивает?

— Нет, — поспешно ответила Фессания. — У него часто такой вид. Красота живой природы ошеломляет его.

— Неужели? Ну ладно. Итак, как только вы будете готовы, беремся за дело вместе. Мы с вами. Вдвоем. Я сам возьму поводья; возничий доберется пешком.

— Я готова хоть сейчас, если пожелаете. Я уже знаю, как все нужно сделать. Конечно, — добавила она, — умыкнуть слитки — операция тонкая, учитывая присутствие стражи. Здесь нужен… невидимка.

— И когда же ты собираешься сообщить Гибилу, что его невестка и есть невидимка? — спросил Алекс ночью, в их последнее перед некоторым перерывом свидание. — Ты ведь на седьмом месяце, не забывай.

— Знаешь, беременные тоже могут передвигаться.

— Заметил. Но золотые болванки тяжелые, Фес. Придется сделать много ходок.

— Вообще-то я еще не уверена, что готова стать невидимкой. И желания пока не изъявила.

— Эффект магического слова недолог. Он быстро проходит.

— Верно. Так что твоя кандидатура отпадает.

— Гупта? Ты доверишься ему?

— Такое приключение в его вкусе. Вреда никому никакого нет, и для него оно может иметь особое значение. Три вещи на свете всерьез интересуют большинство людей: золото, секс и смерть. Кража будет иметь символический, почти метафизический смысл.

— Если не считать планирования совместной операции, как прошла встреча с господином Денежным Мешком?

— Отлично. Он заедет за мной завтра. А моему героическому супругу придется по возвращении довольствоваться моими извинениями в письменной форме.

* * *

Вот так и получилось, что Музи, вернувшись домой во второй половине следующего дня, покрытый… нет, не кровью, но пылью, был встречен — в отсутствие жены — Аншаром, который и передал усталому охотнику начертанные на восковой табличке извинения Фессании.

Далее Аншар поделился с господином скудной информацией о печальной смерти Гефестиона и предстоящих похоронах. Посовещавшись с Иррой, Музи прикинул что к чему и поспешил сначала в ванную, а оттуда в свою комнату, где почистился, приоделся и обрел достойный вид. Ирра призвал Алекса — отвести в конюшню лошадей и принести воды.

Через пару часов Гибил доставил Фессанию к воротам дома, где его ждал принаряженный, вежливый и послушный сын, предложивший отцу отведать вина.

— Нет времени. У нас куча дел. Ты бы мог пригодиться мне в последние два дня. Благодари небо, что у тебя такая чудесная жена.

— Музи не виноват, что кое-кто — обойдемся без имен — скончался так неожиданно, — с милой улыбкой вмешалась Фессания. — Кто мог такое предвидеть?

— Хм… — заметил Гибил.

— И я думаю, Музи правильно делает, что предлагает вам вина. Тот, о ком мы говорили, умер от перенапряжения. Бизнес — та же гонка. Отдохните. Расслабьтесь.

— Ну, ты-то, сын, от перенапряжения не умрешь, верно?

— Не думаю, что Музи в эти дни прохлаждался в тени. Наверняка он сражался как лев. И кто знает, не пойдут ли его приятели со временем вверх?

— Да, наверное.

Музи благодарно улыбнулся супруге, потом почесал затылок и наконец расхохотался.

— Как лев! Сражался как лев! Мне это нравится.

— Что здесь смешного?

— Ничего, папочка. Ничего. Зайди и расслабься. За полчаса дела от тебя не убегут.

Гибил так и сделал.

Алекс подумал, что понял, почему так смеялся Музи — шутка имела какое-то отношение к тем эротическим забавам, которым предавались молодожены, — но подошедший сзади Аншар шепнул ему на ухо:

— Госпожа Львица охотится, а господин Лев только греет бока.

Может быть, Музи смеялся своей шутке, а Фессания своей?