Блудное Солнце

Прошло много времени – и тренировок, – прежде чем Майи по-настоящему овладела своими поразительными способностями. В определенном смысле ей повезло, что из десяти объектов, на которых она проводила свои эксперименты, девять умерло. Если бы врач выжил и его опыты были признаны удачными, кто знает, кому бы её продали?

Майи постепенно училась контролировать себя – в конце концов она поняла, что должна стремиться к тому, чтобы обуздывать свои способности. Она знала, что больше подобных операций не будет. И не только из-за того, что теория погибла вместе с врачом, просто риск слишком велик – риск создать чудовище, потерпеть неудачу или быть пойманными.

Следовательно, они захотят избавиться от нее, причем так, чтобы она ни о чем не заподозрила.

В результате она сбежала в реальный мир. И очень, скоро поняла, что её способности – весьма сомнительный дар.

У неё не было зрения – такого, каким она его когда-то знала, но лишь впечатления от зрительных образов. Кто-то видел нож и думал о потерянном любовнике; здания будили мысли о давно умерших людях и прошедших событиях, которые не имели к ней – постороннему наблюдателю – никакого отношения. А звуки приносили непрошеные воспоминания о голосах, песнях, криках и стонах. Ее мир оказался вторичным, проходил сквозь фильтры разума других людей и появлялся перед ней в искаженном виде, лишившись своей первозданной свежести. Она начала терять собственный голос в непрекращающихся отзвуках отраженного эхо, в мире, наполненном переживаниями других людей.

Однако она выжила, осмелела, начала путешествовать, получила помощь от опытного похитителя в Фал-Сома, который находился во многих световых годах от её дома...

...работала...

...и...

...вернулась, лишившись собственных мыслей. Но ненадолго. Все, что она видела – своими собственными глазами и ощущала кончиками пальцев, – оранжево-серая скала перед ней и пыль на ладони.

Рощ. Не Майи, проданный ребенок, объект жестокого эксперимента, скиталица – молодая женщина-суринка, сидящая рядом с ней, мысли которой блуждали где-то далеко, но которой всего несколько мгновений назад она была. Нет, не Майи...

Когда вернулся Эммерик, Рош обратила внимание на его неестественную бледность. За ним бесшумно, словно тень, возник Кейн – как и прежде, полный нерастраченных сил.

– Вы их нашли? – спросил Веден.

Эммерик посмотрел на Кейна, но ответил не сразу.

– Да, нашли, – наконец тихо проговорил мбатан.

– И?.. – нетерпеливо спросил Веден.

– Я больше их не чувствую, – сказала Майи. – Совсем.

– Нам пора двигаться, – проворчал Эммерик, закидывая за спину рюкзак. – За этими могут последовать другие, а до Креста уже совсем близко.

– Хорошо. – Веден поднялся на ноги прежде, чем мбатан закончил фразу. – Мы и так потратили слишком много времени.

Они выбрались из расселины и молча зашагали по тропинке.

ГЛАВА 8 Мир Сиакка Стена Биэада '954.10.31 ДО 0325

Когда они перевалили через горную гряду, поднялся ветер.

Отраженный от Обители свет озарял раскинувшееся под ними плато – глубокую чашу, окруженную скалами, древний вулканический кратер, в центре которого находился маленький городок. Он был слишком далеко, чтобы сквозь тучи пыли разглядеть какие-нибудь детали. Лишь верхние части двух узких башен, соединенных переходом, проглядывали сквозь песчаную мглу.

– Крест Хьютона, – сказал Эммерик, впервые за последний час прервавший молчание.

– Так мы направляемся именно туда. Хотя мбатан не произнес этих слов вслух, Рош поняла, что город мертв уже много лет.

– Да. Нас там ждут.

– Гейд?

Это имя упоминалось несколько раз, и Рош поняла, что именно он стоит во главе повстанцев.

Очевидно, только Гейд в состоянии помочь ей покинуть планету.

– Возможно. Многое зависит от того, что происходит в порту. – Мбатан поправил рюкзак. – Мы поговорим после того, как прибудем на место. Вперед.

Они начали спуск по узкой тропинке, по которой мог идти лишь один человек. Вскоре их накрыло облако пыли, и Рош едва видела спину идущего впереди Кейна. Впрочем, пыль – это хорошо. Врагам будет труднее обнаружить их. И если на дне кратера так же темно, то солдаты, стоящие наверху, вообще ничего не сумеют разглядеть.

Рош мрачно шагала вперед. Боль, как ни странно, помогала ей не забывать, кто она есть, и сосредоточиться на том, что она делает. Лямки, поддерживающие Ящик, с каждым шагом впивались в спину и плечи. Она уже так давно не расставалась с чемоданчиком, что воспринимала его как часть себя – бесполезную, тяжелую, мешающую ходьбе. В некотором смысле Ящик доставлял ей больше неудобств, чем прибинтованная к туловищу левая рука, однако Рош сомневалась, что сможет чувствовать себя полноценной, лишившись дополнительной нагрузки.

Мысль об этом раздражала даже больше, чем физическая боль. К тому же из головы не выходили образы, которые показала ей Майи.

Дно кратера оказалось сравнительно плоским, покрытым мягкой серой пылью. Но, хотя почва выглядела такой же высохшей, как и в предгорьях, Рош заметила побеги каких-то растений, которые отчаянно жались к земле, спасаясь от порывов злого ветра.