Блудные братья

Это было закрытое помещение, напоминавшее гигантский стеклянный пузырь, чьи стены являли собой мозаику из фрагментов разной величины и всех цветов радуги. Проникавший снаружи насыщенный желтый свет преломлялся и рассеивался самым фантастическим образом. Уже одно это превращало окружающее в камеру чудес, а тех, кто в ней находился — в ее странные экспонаты. Но, вдобавок ко всему, сверху, сбоку, прямо из крупного галечника, которым с выдумкой и неким скрытым смыслом выложены были полы, то есть — отовсюду, тянулись и причудливо сплетались в сияющее облако бесконечно долгие стебли, усы и плети. Словно принадлежавшие непомерно разросшейся гигантской омеле, они целиком состояли из таких же разнокалиберных осколков полупрозрачного стекла, где отшлифованных, а где и опасно изостренных, и даже зазубренных. Так что тем, кто неспешно прогуливался извилистыми тропинками, присыпанными тяжелым песком цвета охры, приходилось пребывать в состоянии полного внимания с тем, чтобы ненароком не пораниться о случайно спустившийся к самому лицу побег. Побеги эти трепетали в потоках прохладного воздуха и временами издавали едва слышный мелодичный перезвон. «Озму бы сюда, — подумал Кратов. — Уж она наверняка уловила бы в этом скрытую мелодию и мигом приручила бы ее своим голосом… Если это — дело рук эхайнских, я могу лишь снять перед неизвестным мастером шляпу. А если что-то живое, то даже знать не хочу, чем его подкармливают».

— В каждом эхайнском доме есть свой Сад Равновесия, — сказала Эограпп. — У нас нет религии в вашем понимании. Мы верим в то, что эхайном могут овладеть демоны — хотя, в зависимости от образованности, вкладываем в это понятие разное содержание. Мы верим, что на эхайна может снизойти благодать небес. Наша религия проста: между темной и светлой сторонами души должно быть соблюдено равновесие. Если возобладает темная сторона, эхайн окажется во власти буйных страстей, и тогда рано или поздно демоны увлекут его за собой. Если одержит верх светлая сторона — такой эхайн не сможет защищать свою честь и свой род, он будет слишком рефлексивен для этого. Прежде, во времена жестокие и смутные, равновесие не соблюдалось. Эхайны готовы были истребить самих себя. Теперь мы живем в постоянном самоограничении, которое единственно может уберечь нашу цивилизацию от демонов. Мы строим свои дома из хрупких материалов, которые можно разнести вдребезги одним ударом кулака — но не делаем этого. Вгоняем самих себя в узкие границы совершенства. Мы не молимся высшим существам, как вы, люди. Взамен мы размышляем о душе в Садах Равновесия, где нельзя давать волю сильным эмоциям.

— Я не религиозен, — сказал Кратов. — Всякая религия вызывает у меня больше вопросов, чем дает ответов. Когда мне требуется восстановить душевное равновесие, я читаю стихи…

— Сделаем необходимые уточнения, — проговорила Эограпп, прикрыв глаза. Мышцы ее рук, в обманчивой безмятежности сложенных на груди, заметно напряглись. Стеклянные побеги-лезвия, едва не касавшиеся снежно-белых волос, тревожно звенели. В эмо-фоне эхайнки не оставалось никаких ясно различимых составляющих, кроме ослепительного и невесть чем вызванного гнева. — Пусть вас не вводит в заблуждение наша лояльность по отношению к вам и вашей спутнице. При иных обстоятельствах обращение с вами было бы совершенно иным. Вы находитесь под защитой Статута справедливости — не более того. К тому же, на территории любой иной Руки, за исключением Светлой, даже это не помогло бы вам избежать больших неприятностей. Мы, Светлые Эхайны, достаточно серьезно относимся к традициям — чего уже не сыскать в других уголках Эхапнора. Для нас это один из способов сохранять равновесие разума и духа, а значит — выжить индивидуально и сохранить нацию в тех условиях, когда ей угрожает гибель.

— Что означают ваши слова, янтайрн?

— А чем, яннарр, вы удивлены на сей раз?

— Например, тем, что слышу подобные рассуждения из уст представителя высшего руководства спецслужбы.

— Сильно ли вас удивит то, что я по образованию — ксенолог?

— Безмерно, — признался Кратов.

— Хха! — Вырвавшийся у этой женщины типично эхайнский возглас высокомерия прозвучал довольно забавно. — Вы, наверное, думали, что в Эхайноре не существует ксенологов.

— Скажем иначе: я часто упускал это вполне естественное обстоятельство из виду…

— Точно так же вы полагали, что в Эхайноре нет женщин и детей?

— Здесь я должен буду вам возразить, янтайрн. Хотя признаю, что в Федерации есть люди, для которых это будет открытием.

— Я женщина. У меня двое детей — две девочки. Все мои мужья этим недовольны, но мое общественное положение дает мне право пренебречь их мнением… И я ксенолог.

— По нашим понятиям, женщииа-ксенолог — еще большая диковина, нежели эхайн-ксенолог… Что вы оканчивали, янтайрн?

Угрожающий перезвон понемногу утихал, а с ним угасала и с трудом смиряемая эхайнкой вспышка ярости.

— Вхилугский Университет галактических технологий. Если вам известно, Вхилуг — это территория нкианхов.