Блудные братья

— Конечно! — воскликнул Кратов (на самом деле это говорило ему совсем немного). — Вы живете в подземных поселениях планеты Яльифра. Вы очень похожи на сказочных гномов. Вы низкорослы, кривоноги и по земным меркам довольно уродливы. У вас на лице богатая растительность…

— И мы носим разноцветные колпаки с кисточками и полосатые гольфы, — закончила Идменк. — И все же я юфманг, по нашим мерилам вполне взрослый и в дочери тебе не годный. Разве у меня кривые ноги? — Она неспешным, кошачьим движением вытянула ноги, далеко не самые длинные из тех, что Кратову довелось видеть, но поразительно ладные, и он тотчас же с удовольствием провел ладонью по гладкой прохладной коже от бедра до ступни. — А где моя борода? — спросила Идменк, нерасчетливо приблизив лицо.

Кратов прижался губами к ее мраморной щеке.

— У тебя нет бороды, — прошептал он. — И это хорошо: я не люблю бородатых женщин. У тебя лишь прекрасные волосы моего любимого цвета.

— Я слегка изменила их натуральный цвет, — созналась Идменк. — Чтобы не слишком выделяться среди эльдорадок. На самом деле они у меня — в тон глазам.

— О! — воскликнул Кратов. — К бесу эльдорадок! Не можешь ли ты вернуть своей прическе природный вид? Я обожаю женщин с сиреневыми волосами.

— Юффиэй, — строго сказала Идменк. — Женщин с сиреневыми волосами не бывает. Я не женщина, я юффиэй.

— Я всю жизнь мечтал встретить юффиэй, — поправился Кратов. — Настоящую, без подделки. Для этого мне пришлось надолго застрять на опостылевшей планетке Эльдорадо. Ты слышала такое слово — «фея»? Очень созвучно, не правда ли?

— Меня это тоже поразило. Я долго думала над этим.

— И что ты придумала?

— Мы очень похожи… несмотря ни на что. Ваши мужчины почти так же безобразны, как и наши. Ваши женщины почти так же прекрасны. Просто у вас, людей, половая дивергенция выражена не настолько контрастно, как у нас. Между мужчинами и женщинами больше сходства, чем между юффатаг и юффиэй…

— Даже я не знаю такого слова — «дивергенция», — покривил душой Кратов.

— У меня хорошее разностороннее образование. Ты не ожидал? Это здесь я вынужденно бездельничаю… Так вот, все мои наблюдения за людьми и юфмангами говорят о том, что, наверное, наши расы не так далеки, как кажется. Наверное, есть нечто, нас единящее, и о чем мы пока не ведаем.

— Мы очень близки, — сказал Кратов, привлекая ее к себе. — Особенно сейчас.

— Если забыть про кривые конечности и различия в температурном балансе, выяснится, что мы невероятно похожи. Возьмем меня. Даже ты, знаток галактических рас, не сразу смог отличить меня от женщины. У меня две молочные железы и одно лоно, расположенные так, что ты не заблудился. И эрогенные зоны у меня там же, где ты и ожидал. Мне было хорошо, легко и удобно любить тебя, как и тебе — меня. Если ты, конечно, не солгал…

— Я не солгал.

Идменк вздохнула у него в руках.

— И все же я чужая, — сказала она. — Я думаю по-другому. Я лишь делаю вид, что думаю, как человек. И поступаю как человек лишь оттого, что нахожусь рядом с тобой. На самом деле… это дается мне не без труда.

— Но я тебе не отвратителен?

— Нет. Ты мне не отвратителен. У тебя есть три огромных преимущества перед юффатаг.

— Какие же? — с интересом спросил Кратов.

— Во-первых, тебя очень много. В тебя можно зарыться. — она немедленно попыталась это сделать, — по тебе можно путешествовать. Тебя можно изучать, как карту, и каждый раз находить что-то новое. Например, этот шрам я заметила только сейчас. Наверное, тебе есть что рассказать о его истории.

— Да уж, конечно…

— Кое-что в тебе устроено не так, как у юффатаг, и ведет себя иначе. Вот я дотронулась, и оно ожило. Как будто это зверек, который существует независимо от тебя. Ты на вид очень сдержанный и серьезный, а у него довольно бурный темперамент, его так легко вывести из себя!

— Просто у тебя холодная ладошка.

— Во-вторых, у меня холодная ладошка, а ты весь очень горячий. Это важно для меня, потому что только сейчас я, кажется, по-настоящему согрелась с той минуты, как прибыла в Тритою, с ее сыростью, слякотью и нескончаемым холодным ветром с моря. Мы, юфманги, всю жизнь проводим в жарких недрах своего мира, и нам ни к чему такая высокая температура тела, как вам, живущим на поверхности ваших планет, в суровых природных условиях.

— Расскажи это туарегам в Сахаре, — усмехнулся Кратов. — Ну, а что же в-третьих?

— Ты очень нежный, — сказала Идменк. — Ты обращаешься со мной так, будто я — цветок ветролетки, который лишается своего убранства от самого легкого дыхания. У вас есть похожее растение, одуванчик, но ветролетка намного краше и уязвимее. Ветролетке нельзя иначе, она растет в старых подземных выработках, где нет сильного тока воздуха, а ведь ей нужно разбрасывать семена… Ты словно боишься повредить мне неосторожным жестом, словом, взглядом. На самом деле я не такая хрупкая, как кажусь, но… мне приятно ощущать себя такой.

— Уж каким только, но нежным никто еще меня не называл… — пробормотал Кратов.

— Пускай это будет мой подарок тебе на память.