Блудный папа для сорванца

Он быстренько сполз с его рук и уселся рядом с подарками, рассматривая блестящие коробки с возбужденным видом.

– Лиза, мы вам тоже подарки приготовили, – обратилась ко мне Елена Павловна, показывая коробки разного размера. Я же, которая даже не задумалась купить чисто символические подарки для хозяев дома, покраснела до кончиков волос.

– Что вы, не стоило… – начала я отнекиваться, но она одним взглядом показала, чтобы я распаковывала коробки.

Пришлось сделать, чего от меня ждали. Я аккуратно присела на колени, порадовавшись, что надела свободный свитер и узкие мягкие джинсы. Сначала взяла продолговатую золотую коробку. Надорвала бумагу. В ней оказался большой фотоальбом с изображением младенца на обложке. Пустой. В недоумении я пролистала страницы, пока до меня не дошел весьма прозрачный намек. Отлично, свекровушка, хорошо подколола.

– Я буду рада, Елизавета, если вы заполните этот альбом детскими фотографиями Кирюши, – пропела она елейным голоском.

«У нас же нет ни одной!» – так и говорил весь ее вид.

Что ж, я заслужила все намеки и тычки, они были справедливы, и родные Гриши имели полное право меня винить и упрекать.

Тем не менее было неприятно и обидно. А сказать я ничего не могла, уйти – тоже. Лишь молча разбирала другие коробки.

– Мы вам тоже сделаем подарок. Тем, что останемся, – намекнул Гриша матери, одарив тяжелым взглядом. Выверты матери ему тоже не пришлись по душе.

– Елизавета, мы вам с Кирюшей комнату приготовили на втором этаже, – «обрадовала» свекровушка.

– Да-да, – поддакнул его отец, показывая подаренные коньки, – завтра покатаемся на катке, а сегодня баню затопим, будем париться. В общем, полная программа!

К моему счастью, немая пауза длилась недолго. Мы быстро уселись, ребенок вжался в меня, чуть ли не перелезая на колени. Я гладила его по спине и молчала.

Черкасов-старший не счел нужным льстить или делать вид, что рад мне, а вот внука принял охотно. Расспрашивал его обо всем, обещал показать дом, бабушка постоянно накладывала в тарелку вкусности, сестра Гриши интересовалась школьными делами и друзьями. Ее ухажер молча куксился, надувая щеки и сливаясь с обстановкой.

Я стоически улыбалась, пока Елена Павловна представляла всех друг другу с натянутой улыбкой. Имена я заучила машинально. Профессиональная привычка. Приходится запоминать всех клиентов быстро, чтобы расположить к себе.

Я представила себе, что приехала в этот богатый дом по работе, чтобы взять заказ на банкет у очень капризных клиентов.

Этот прием временно подействовал, я преимущественно молчала, Кирюшка стал ковыряться в тарелке, то и дело косясь на елку и в окно, а за столом текла напряженная беседа.

Черкасовы были вполне тактичны, не расспрашивая Кирюшу всем скопом и не переводя разговор на темы, которые не касались меня, также не затрагивали будущее. Нахваливали настоящую зимнюю погоду, делились впечатлениями о прошедшем празднике, спрашивали друг у друга о планах на новогодние дни.

– А теперь давайте смотреть подарки! – объявил Гришин отец и встал, потирая руки.

Мой постреленок тут же опрометью бросился к елке и даже немного прокатился на коленях, чуть не угодив под нее. Дед быстро его подхватил.

– Эх, шальной парнишка! Весь в меня! – воскликнул он, расхохотавшись.

Я впала в ступор, метнув взгляд в Черкасова. Он не выглядел виноватым, своим видом как бы говоря: «Привыкай».

К счастью, Кирюшка в силу возраста был неспособен вникнуть в слова взрослого мужчины, который уделял ему столько внимания.

Он быстренько сполз с его рук и уселся рядом с подарками, рассматривая блестящие коробки с возбужденным видом.

– Лиза, мы вам тоже подарки приготовили, – обратилась ко мне Елена Павловна, показывая коробки разного размера. Я же, которая даже не задумалась купить чисто символические подарки для хозяев дома, покраснела до кончиков волос.

– Что вы, не стоило… – начала я отнекиваться, но она одним взглядом показала, чтобы я распаковывала коробки.

Пришлось сделать, чего от меня ждали. Я аккуратно присела на колени, порадовавшись, что надела свободный свитер и узкие мягкие джинсы. Сначала взяла продолговатую золотую коробку. Надорвала бумагу. В ней оказался большой фотоальбом с изображением младенца на обложке. Пустой. В недоумении я пролистала страницы, пока до меня не дошел весьма прозрачный намек. Отлично, свекровушка, хорошо подколола.

– Я буду рада, Елизавета, если вы заполните этот альбом детскими фотографиями Кирюши, – пропела она елейным голоском.

«У нас же нет ни одной!» – так и говорил весь ее вид.

Что ж, я заслужила все намеки и тычки, они были справедливы, и родные Гриши имели полное право меня винить и упрекать.

Тем не менее было неприятно и обидно. А сказать я ничего не могла, уйти – тоже. Лишь молча разбирала другие коробки.

– Мы вам тоже сделаем подарок. Тем, что останемся, – намекнул Гриша матери, одарив тяжелым взглядом. Выверты матери ему тоже не пришлись по душе.

– Елизавета, мы вам с Кирюшей комнату приготовили на втором этаже, – «обрадовала» свекровушка.