«Блудный сын» и другие пьесы

Шкатулка для писем тоже оказывается возле ног Каэтаны.

И это тоже!

Статуэтка, изображающая святого Стефана.

Твое!

Опахало из перьев и длинная кружевная шаль.

Твои! На вечные времена!

Серебряное блюдо.

Твое, госпожа!

Подсвечник.

И это тоже!

К а э т а н а (оставаясь неподвижной, не глядя на Маргериту, шепчет). Убери ее прочь, Балтазар! Убери ее прочь!

М а р г е р и т а (замерла с разведенными в стороны руками, словно собирается танцевать. Голос — горящий уголь под тонким слоем пепла). Все твое, госпожа, навсегда твое, моего здесь ничего нет, мне ничего не надо, я от всего отказываюсь! Аминь! И еще раз аминь! (Поворачивается к Балтазару.) И он будет твоим! Не беспокойся, он тоже!..

Балтазар, до сих пор с каким-то болезненным интересом наблюдавший за женщинами, принимается смеяться.

Б а л т а з а р. Святые небеса, неужели теперь начнется тяжба из-за меня?! Какой важный повод для разбирательства! Может быть, вы бросите жребий по такому поводу?!

М а р г е р и т а. Ты ничтожество. Ты недостоин даже того, чтобы быть тенью его тени.

Б а л т а з а р. Ты в этом уверена, мамочка моя несуженая?..

М а р г е р и т а. Твоя женщина сказала правду…

Б а л т а з а р. Что именно?..

М а р г е р и т а. Ты волочился за сожительницей своего отца. Она не считает меня его женой. Настоящий мужчина знает, что к чему, а вы судите, как хотите. Ты волочился за мной. Ты был совсем ребенком, но стоило мне сесть, как ты уже выглядывал из-под стула…

Б а л т а з а р. Правильно! Все правильно! Признаю! Верно!..

К а э т а н а. Убери ее прочь, Балтазар!

Б а л т а з а р. А почему бы нам не выяснить все до конца?!

М а р г е р и т а. Ты недостоин быть тенью его тени…

Б а л т а з а р. Нужно установить истину! Дело в том, что ты смертельно ненавидишь его, а заодно и меня, потому что я все-таки его тень.

М а р г е р и т а (внезапно переходит на крик). Нет! Он для меня все! Он мой господин!

Б а л т а з а р. Ты не знаешь, что я был свидетелем того, как он первый раз овладел тобою, на перевале Вентро, вскоре после битвы, в которой погибли все твои родные… Ты не знаешь, что я прятался за кустом, сидя на корточках… Не знаешь, что я слышал, как ты скрипела зубами, когда все было кончено… Не знаешь, что я видел, как ты, проведя рукой между бедрами, рассматривала кровь, а потом вытерла ладонь о траву. А он отошел на пять шагов в сторону и помочился… Ты не знаешь, что я видел твой взгляд, которым ты его провожала…

Пауза. Тишина. Руки Маргериты опустились вдоль тела и спрятались в складках юбки. Она пристально смотрит перед собой, качает головой, бормочет что-то неразборчивое.

(Продолжает тише, чем раньше, но вполне отчетливо.) И мне казалось, что рядом с тобой лежит моя мать…

Каэтана идет к софе. Садится и обхватывает руками свой живот, словно защищая то, что в нем таится.

А рядом с отцом, справлявшим малую нужду, не было никого.

Снаружи доносятся крики.

Г о л о с  с о  д в о р а. Дон Балтаза-а-р! Дон Бал-таза-а-р! Еще! Петухи! Еще! Дон Балтаза-а-ар!

М а р г е р и т а. Это правда. Все так и было.

Б а л т а з а р. Выходит, я не врал, когда говорил о ненависти?

М а р г е р и т а. Лгал! Это ложь!

Б а л т а з а р. Ты хочешь сказать, будто твоя ненависть погибла?

М а р г е р и т а. Да!

Б а л т а з а р. Почему?

М а р г е р и т а. Он взял меня не только в тот раз, он взял меня навсегда! Он сказал: «Ты моя жена». И я осталась с ним. Я была с ним постоянно. Он был страшен. Он был нежен. Его руки стали ласковыми. Я видела его скорбь. Видела, как он во мраке лежит рядом со мной и его глаза становятся огромными, потому что он смотрит назад, в прошлое… Он научил меня верить… Только это и важно!

Б а л т а з а р. Во что верить? Какой вере он тебя научил, скажи!

М а р г е р и т а (освобождает руки из складок юбки и соединяет их перед грудью, читает молитву, словно медленно диктует кому-то). Отче наш, иже еси на небеси. Да святится имя твое. Да будет царствие твое. Да будет воля твоя, как на земле… (Запнулась. Секунду спустя взрывается.) Я верую в Иисуса! Он пришел с ним!