Блуждающая в Пустоте

Вариель присоединился к сдерживанию Талоса, чтобы тот не подобрался ближе к Ксарлу. Только Узас стоял в стороне, глядя на происходящее мертвыми глазами безо всякого интереса. Пророк бился в их хватке, пытаясь отбиться от Сайриона.

— Я брошу тень на этот мир. Я сожгу каждого мужчину, женщину и ребенка, и дым от погребальных костров затмит солнце. С оставшимся пеплом, я возьму «Эхо проклятья» в святые небеса Терры, и дождь из праха двадцати миллионов смертных обрушится на дворец Императора. Тогда они запомнят нас. Тогда они будут помнить легион, которого боялись когда-то.

Талос ударил Меркуциана локтем в лицевую пластину, и брат осел с треском керамита. От удара кулаком в глотку Вариель растянулся на полу, и теперь никто не стоял между Ксарлом и пророком. Талос нацелил золотое лезвие Аурума в левый глаз своего боевого товарища.

— Больше никакого бегства. Никакого мародерства ради выживания. Увидев имперский мир, мы больше не будем задаваться вопросом о целесообразности атаковать его — нас будет интересовать только то, как сильно его разрушение навредит Империуму. И когда Магистр Войны призовет нас в Тринадцатый крестовый поход, мы ответим на его призыв. Ночь за ночью мы поставим эту империю на колени. Я отрину то, каким стал легион и переделаю его в тот, каким он должен быть. Я ясно выражаюсь?

Ксарл кивнул, встретившись взглядом с пророком.

— Я слышу тебя, брат.

Талос не опускал меч. Он втянул застоявшийся, переработанный корабельной вентиляцией воздух, отдававший мускусом оружейной смазки и запахом пота и страха Септима.

— Что? — спросил он раба.

Септим стоял в своей потертой куртке, со всклоченными волосами, обрамлявшими его лицо, нисколько не скрывавшими испорченную оптическую линзу. Он держал в руках шлем хозяина.

— У вас идет кровь из уха, господин.

Талос дотронулся до него. Пальцы перчатки окрасились кровью.

— Моя голова в огне, — признался он. — Никогда не ощущал ход своих мыслей более ясно, но сопровождающая боль до крайности неприятна.

— Талос? — заговорил один из братьев. Он уже не был уверен, который из них. Из-за размытости изображения они все выглядели одинаково.

— Ничего, — сказал он безликой толпе.

— Талос? — позвал другой голос. Он боролся с осознанием того, что братья не понимали, что он говорит. Его язык распух. Он говорил, глотая слова?

Пророк глубоко вдохнул, тем самым успокаивая себя.

— Я в порядке, — сказал он.

Они смотрели на него с сомнением в глазах. Самым проницательным из них был холодный взгляд Вариеля.

— Нам вскоре нужно будет поговорить в апотекарионе, Талос. Нужно пройти пару тестов, которые, как я надеюсь, опровергнут мои подозрения.

— Как пожелаешь, — согласился он. — Как только вернемся с Тсагуальсы.

IV Угроза зимы

Город Убежище едва ли заслуживал этот титул, а имя заслуживал еще меньше. До сих пор самым крупным поселением на дальней границе миров была Дархарна — переходная городская форма, состоявшая из приземлившихся кораблей эксплораторов, наполовину погребенных колонистских крейсеров и простых сборных конструкций, поднявшихся против завывающих пыльных бурь, очернивших лицо планеты вместо настоящих погодных явлений.

Окаймлявшие город стены из дешевого рокрита и гофрированного железа пестрели заплатками из оргалита и кусков брони, оторванной от брошенных гнить космических кораблей.

Властитель этого державшегося на честном слове поселения обозревал свои владения из своего относительно тихого офиса. Когда-то комната была наблюдательным шпилем на борту паломнического эвакуатора Экклезиархии «Валюта Милосердия». Теперь же скамьи и смотровые площадки пустовали, и здесь не было ничего, кроме личного имущества архрегента. Он называл это место своим офисом, но это был его дом, также как когда-то был домом каждого архрегента на протяжении пяти поколений с самого Дня Крушения.

Окно-купол был достаточно толстым, чтобы заглушать песчаные ветры, как бы они не бушевали и не трепали нижнее поселение. Он смотрел на тень шторма, и хотя не мог видеть завывающий снаружи ветер, вполне мог разглядеть, как колышутся рваные флаги, и услышать грохот бронированных окон.

"Нам придется замуроваться, — размышлял он. — Неужели снова придется? Может, это надвигается первый шторм очередной Серой Зимы?"

Архрегент прижал руку к плотному стеклу, как будто мог почувствовать, как буря проносится сквозь кости его города-свалки. Его взгляд скользнул вверх…

Он позволил своему взгляду сместиться вверх, к тонким облакам, скрывавшим звезды.