Блуждающая в Пустоте

Наконец он взглянул на нее.

— У тебя длинный список биологических аномалий и физиологических недостатков, которые необходимо устранить в ближайшие недели, если ты желаешь полностью восстановить здоровье. Твои слуги в полной мере проинформированы, какое питание тебе требуется и какие препараты ты должна принимать, — на мгновение он остановился и посмотрел на нее своими бледно-голубыми немигающими глазами. — Я говорю слишком быстро?

— Нет, — девушка снова вздохнула. По правде говоря, у нее в голове все плыло, и она не была уверена, что в следующие пару минут ее не вывернет наизнанку.

— Похоже, ты не следишь за тем, что я говорю, — сказал Вариель.

— Продолжай уже, сукин ты сын, — резко ответила она.

Вариель не обратил внимания на оскорбление.

— Также имеется риск обезвоживания, подагры, рахита и острой цинги. Твои слуги в курсе, как лечить симптомы и предотвратить развитие болезней. Я оставил им соответствующие медицинские препараты.

— А дитя?

Вариель моргнул.

— Что с ним?

— Он… он здоров? Как на него повлияют все эти лекарства?

— Какое это имеет значение? — Вариель моргнул во второй раз. — Мне было приказано обеспечить твою дальнейшую способность быть навигатором этого корабля. Мне нет дела до внебрачного плода внутри тебя.

— Тогда почему вы… не покончили с ним?

— Потому что если он переживет период вынашивания и младенчество, в конечном итоге он сможет пройти имплантацию и служить в Восьмом Легионе. Я думал, что это очевидно, Октавия.

Апотекарий сверился с показаниями нартециума еще раз и направился к дверям комнаты, громыхая сапогами.

— Он не будет одним из Легиона, — сказала она ему вслед, чувствуя, как язык покалывает от собравшейся слюны. — Вы никогда не получите его.

— Да? — Вариель обернулся через плечо. — Кажется, ты чересчур уверена в этом.

Воин вышел из комнаты, заставив слуг разбежаться. Она смотрела, как за ним со скрипом захлопнулась дверь. Когда он ушел, ее стошнило тонкой струйкой липкой желчи, и она снова упала в обморок, обрушившись на трон.

В таком состоянии часом позже ее нашел Септим.

Когда он вошел, Вулараи и другие слуги подключали шланги капельниц к разъемам на руках Октавии.

— Уйди с дороги, — сказал он, когда они преградили ему путь.

— Хозяйка отдыхает

— Я сказал, уйди с дороги.

Некоторые из слуг потянулись за своими пистолетами и дробовиками, спрятанными в складках заношенных одежд. Плавным движением Септим вынул два своих пистолета, целясь в двух сгорбленных слуг.

— Давайте не будем этого делать, — сказал он, обращаясь к ним.

Вулараи оказалась за ним еще раньше, чем он это понял. Кончик ее клинка уперся ему в шею.

— Ей нужен отдых, — прошипела слуга. Септим никогда не обращал внимания на то, как сильно ее голос походил на змеиное шипение. Он бы нисколько не удивился, узнай, что под всеми своими бинтами и перевязками она скрывает раздвоенный язык. — А тебя не должно здесь быть.

— Тем не менее, я здесь и уходить не собираюсь.

— Септим, — прозвучал слабый голос Октавии.

Все обернулись на звук произнесенного шепотом слова.

— Ты разбудил ее, — обвинила его Вулараи.

Он не стал отвечать. Отмахнувшись от слуги, Септим прошел в помещение и сел возле трона Октавии.

Она была бледной-бледной, как будто такой и родилась. Ее болезненная худоба подчеркивала округлившийся живот. Кровь струпьями покрывала лоб и нос там, где она оставила высохшие дорожки из-под повязки. Она точно не знала почему, но один глаз не открывался. Она облизала потрескавшиеся, высохшие губы, прежде чем заговорить.

Должно быть, лицо выдало его.

— Я отвратительно выгляжу, не так ли? — спросила она.

— Ты… выглядела и лучше.

Она провела ослабевшими пальцами по его небритой щеке и снова сгорбилась на своем троне.

— Уверена, были времена.

— Я слышал, что они с тобой сделали. Что они заставили тебя делать.

Она закрыла глаза и кивнула. У нее шевелилась только одна половина рта.

— Это было достаточно умно, правда.

— Умно? — спросил он сквозь стиснутые зубы. — Умно?

— Использовать тайный взгляд навигатора, — вздохнула она, — чтобы вырвать души из их тел… чистейшей и сильнейшей… связью с варпом. — Она засмеялась, не дыша, а всего лишь подрагивая. — Мой драгоценный глаз. Я видела, как они умирают. Видела, как их разрывает на части. Души, брошенные в варп. Как туман. Уносимый ветром.

Септим убрал волосы с ее потного лица и пригладил их назад. Ее кожа была холодной как лед.

— Хватит, — произнес он. — Все уже прошло.

— Отец рассказывал мне, что нет худшего способа расстаться с жизнью, чем этот. Нет смерти более болезненной. Более страшной. Сотни душ, сведенных с ума ужасом и пытками, убиты взглядом в варп, — она издала еще один дрожащий смешок. — Не могу даже вообразить, сколько людей сейчас слышат те предсмертные крики. Не могу вообразить, сколькие сейчас умирают.

— Октавия, — сказал он, опустив руку на ее живот. — Отдохни. Восстанови свои силы. Мы покидаем корабль.

— Они найдут нас.

Септим поцеловал ее влажный лоб.

— Пусть попытаются.

XIX Лживое пророчество