Блуждающая в темноте

Вот и все, обреченно подумалось ей. Кристина жадно хватала воздух и понимала, что тело ее исчерпало все ресурсы. Она миновала скальную гряду, огромными острыми зубами ощетинившую каменные пики, и оказалась на пустынной земле, где не было деревьев. Лишь пучки трав, да низкие кустарника. И огромный красный шар солнца, застывший у горизонта. Она подбежала к единственному вязу, растущему среди равнинного безмолвия, и упала на колени, не в силах больше двигаться. Не в силах искать выход из замкнутого кольца бесконечных древних лесов. Кристина с содроганием души ждала приближения рогатых чудовищ и жалела лишь о том, что не успела по-настоящему попрощаться с Генри. Не успела сказать последних благодарных слов Рони, когда их лица разделяло плексигласовое стекло, а голос искажался помехами телефонного аппарата. Она приготовилась к смерти, молясь лишь о том, чтобы она была быстрой. Кристина смогла оглянуться назад: между скалами к ней спускались десятки монстров, видящих ее слабость, и не терпящих воспользоваться ею. Их становилось все больше и больше, молчаливо, не торопясь, они подходили к ней, покачиваясь на длинных ногах и ухмыляясь ртом, полным мелких гнилых зубов. Она зажмурилась, внутри трепетало и разрасталось отчаянное безумие. Она не хотела умирать. И на этот раз ей не суждено было встретиться с мамой и дедом.

– Это дерево – символ одиночества, – прознес знакомый голос за ее спиной, – проходят века и тысячелетия, а оно все стоит, наблюдая, как травы и цветы превращаются в тлен, а поколения лесных животных сменяют друг друга. И только Мартлет, птица-вестник каждый год поет печальные песни под его ветвями.

Монстры мгновенно остановились, их глаза потеряли злобу и ненависть, теперь в них затаился страх. Они стояли неподвижной толпой, оскалившись и глядя на ту, что стояла позади нее. Глядя на Сатори.

– Эти мерзкие создания – порождения сна разума, – произнесла Сатори. Кристина почувствовала ее легкое дыхание на своей коже. И запах прекрасных цветов, что благоухали когда-то в вечернем воздухе детства, – Иллюзии невероятно опасны. Особенно, если им полностью и безоговорочно веришь.

Чудовища попятились назад, и через пару минут они скрылись с глаз, злобно рыча и мотая в бессильной ярости головой.

– Почему? – задала вопрос Кристина. Слезы облегчения вырвались наружу и после пережитого, ее тело пробила дрожь, – почему ты мне помогаешь?

– Твои глаза все еще закрыты, – ответила она. Кристина обернулась: ее спасительница стояла в тени дерева, можно было разглядеть лишь темный силуэт ее стройной фигуры, – ты не видишь очевидного. Как не видела правды Джоан. И Трития со своим парнем.

– Она жива? – спросила Кристина, с надеждой глядя на нее, – Триша жива?

– Живо лишь ее тело, – сказала Сатори, – дух же ее угас. Сломался под давлением собственных предубеждений. Ее внутренний мир мертв, потому что был основан на гнилых, опасных иллюзиях и заблуждениях... Потому что она сама выбрала смерть.

– Что ты такое говоришь? – произнесла Кристина, – она хотела выжить. И Райан хотел! Этот чертов лес не позволил им выбрать жизнь!

– Когда-нибудь ты поймешь о чем я говорю, – сказала Сатори, – Если сама останешься жива. Мир, где ты оказалась, ищет слабые места в твоей душе. Находит червоточины в ней, болезненные раны, которых ты так старательно избегаешь. И протыкает их острой иглой разочарования и страха. Воплощает в реальности твои иллюзии и убивает тебя твоими же руками, Кристина.

Сатори замолчала, и девушка вновь почувствовала на себе ее внимательный изучающий взгляд, вызывающий толпы мурашек, бегущих от поясницы до шеи. Она старалась понять смысл сказанных слов, но он уплывал от нее, терялся в ее подавленности и навалившейся усталости.