Блуждающая звезда

Все прояснилось уже на следующий день. Мне был устроен допрос, который я использовал с чрезвычайной пользой для себя. По моему беззвучному приказу следователь рассказал все, что знал сам, а затем вызвал начальника тюрьмы, который, при мне сделав пару звонков по телефону, дополнил картину событий новыми штрихами. Против меня интриговал Тройд, заподозривший, что чересчур удачливый чиновник является ставленником кого–нибудь из его соратников. Немного поразмыслив, я начал давать показания на Директора Департамента Обороны, который, как я знал, считался соперником Тройда. Удостоверившись, что Кабинет–министр заинтересовался моей персоной, я потребовал личной встречи с ним, заявив, что располагаю чрезвычайно важными сведениями, которые сообщу не иначе как с глазу на глаз. И следователь, и начальник тюрьмы постарались убедить Кабинет–министра в искренности моих слов. Тройд попался на крючок. Он заявился в мою камеру — низенький толстячок с неприятным выражением лица. Он шел карать, а пришлось миловать. Из тюрьмы я вышел заместителем Тройда. Наутро все агентства посвятили новому заместителю Кабинет–министра массу восторженных слов, сообщив заодно, что прежний заместитель был уличен в неблаговидном поступке и понижен.

Когда я нашел свободное время и смог отправиться к Лельне, меня сопровождал эскорт из четырех мотоциклистов. На этот раз я не стал расходовать силы на душещипательные беседы. Я просто велел Лельне собираться. Квартира, в которую я ее поселил, располагалась в самом престижном районе города. По моему приказу ее обставили только настоящей мебелью. Здесь присутствовал даже шкаф с подлинными старинными книгами. Холодильники были полны натуральных продуктов.

Здесь тебе будет думаться лучше, — сказал я, не пытаясь скрыть довольной улыбки. — И хорошо, если бы ты решила поскорее.

Лельна не нашлась, что сказать. Вместо этого она вдруг заплакала.

— Я так испугалась за тебя, когда передали, что ты — враг государства, — выдавила она сквозь рыдания.

Я почувствовал, что мне следует обнять ее, но я спешил. Меня ждали важные дела.

— Все нормально! Я буду у тебя завтра, в крайнем случае через день!

Наступили горячие деньки. Я продолжал восхождение на вершину власти. Мои соперники один за другим сходили с дистанции, уступая всепобеждающей силе взгляда. Я не стал убивать жирного Тройда, сделав его своим верным слугой. Из кресла первого заместителя Кабинет–министра я пересел в кресло вице–президента, прежний обладатель которого, как на грех, умер от сердечного приступа во время банкета, на котором присутствовал и я. Президент Эйв лично представил меня парламенту. Я произнес речь, которую, как и прежде, транслировали все агентства. После этой речи народ горячо полюбил нового вице–президента. Эйв был оттеснен в тень. Я внушил ему, что не стоит сопротивляться.

Я в очередной раз сменил дом, заняв один из дворцов. Отныне меня ежесуточно охраняли двенадцать головорезов, а моя улыбка не сходила с панорамных экранов.

Теперь я попадал к себе домой лишь поздно вечером. Меня ждал ужин, который готовила Лельна. Как–то само собой получилось, что она стала моей женой. Мы не разговаривали с ней на эту тему. У меня не было ни времени, ни желания. Я любил ее, и этого было вполне достаточно. Просыпаясь, я неизменно касался губами ее чуть помятой сном щеки и торопливо уходил, не забывая произнести три заветные фразы:

Семнадцатый всегда прав!

Семнадцатый всегда умен!

Семнадцатый преисполнен сил!

Пресса захлебывалась от восторга. Удачливый молодой вице–президент как нельзя лучше олицетворял систему. У меня появилось множество поклонников. Немудрено, ведь недаром я уделял столько времени всевозможным интервью, которые почти ежедневно транслировались по панорамным экранам. Улыбаясь во всю ширину рта, я внушал миллионам Семнадцатых бесконечную любовь к себе. Это действовало куда более безотказно, чем щедрые обещания или жалкие подачки, на которые время от времени раскошеливались власть предержащие. Когда умер Эйв, — у старика по странному стечению обстоятельств тоже оказалось слабое сердце, — о нем не жалела даже собственная жена. Похороны обратились в триумф нового президента. Я упивался всеобщим поклонением и лестью.

В один из вечеров, когда я отдыхал от дневных забот, меня посетил тот таинственный гость, с визита которого и началась вся эта история. Не представляю, как ему удалось проникнуть через двойное кольцо охраны, но я застал его уютно устроившимся в президентском кабинете. На этот раз Тод был облачен в безупречный черный костюм из лучшего твида, а вот сигара осталась неизменной. Собственно говоря, я и обнаружил его по табачному дыму. Как любой некурящий, я чрезвычайно чувствителен к запаху табака, который и привел меня в кабинет.

Поджидая хозяина, Тод занял мое любимое кресло, покрытое золоченой кожей. От этого кресла исходил запах власти.

— Привет, — сказал он, едва я появился в дверях.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Милый вопросик! — Тод рассмеялся. — Черт не знает, какого себя он здесь делает.