Блуждающие тени

– Может, и заставит. Только пусть вначале сам отопьет… если отопьет – тоже будем пить, не выступай! Вдруг у них такой обычай тут – отпивать вот такой гадости! У нас же ставят всякую гадость на стол – принято ее выпивать, а потом сильно болеть, вот и мы будем это делать.

Лена фыркнула и тихонько засмеялась.

– Ну ты и сравнил! Да если эту гадость выпить – как минимум пронесет, а как максимум… я даже боюсь подумать. Я лично не хочу бегать по сортирам и шумом пугать воробьев! Если хочешь – сам пей, а я погляжу, что будет. Должен же кто-то остаться боеспособным в нашей паре, пока ты будешь бегать и дристать!

– Э-э-э… хитрая, да? Ладно, спасу тебя от бесчестья! Если предложит – выпью. Но если все нормально будет – выпьешь и ты, согласна?

– Ладно. Не бойся, красные отряды отомстят за тебя! Я этого старикашку искореню, если с тобой что-то случится!

Старик с усмешкой прислушивался к нашим переговорам и как будто понимал, что с нами происходит.

Прекратив помешивание, он разлил жидкость в три глиняных стаканчика, взял один, показал мне, приподняв в воздухе, и с видимым удовольствием выпил, произнеся следующее:

– Аххх… ммммаааа!

Затем взял второй стаканчик и протянул мне, кивнув – пей, мол!

Я с опаской взял стакан, перекрестился – старик при этом удивленно приподнял брови – и одним махом влил содержимое себе в рот.

Проклятый старик! Меня чуть не вырвало – эта смесь имела сладковатый, как у лакрицы, вкус (а я с детства ненавижу лакричный корень!), пахла какими-то старыми носками и была горькая, как сто корок лимона и десять пачек таблеток от поноса, вместе взятых.

Как я удержал жидкость во рту и сумел ее проглотить – не знаю.

Видимо, при этом я сильно покраснел и вытаращил глаза, потому что Заря, с испугом глядя на меня, спросила:

– Что, так плохо?

– Еще хуже, чем выглядит! Гадость неимоверная!

– Что, не по нраву тебе саликантал? – громыхнул у меня в голове голос, я оглянулся, разыскивая обладателя этого голоса, и через секунду понял, что со мной говорит этот самый «друид».

Злостный дедок начал смеяться, глядя на мой испуг, и добавил:

– Откуда вы такие дикие? Ты что, никогда не видел действия саликантала?

– Это мы-то дикие?! Ты сидишь тут в лесу один-одинешенек, и мы, понимаешь, дикие?! – возмутился я. – Кстати, а как ты со мной разговариваешь? Я говорю на русском, и ты что, меня понимаешь? А чего прикидывался тогда, что не знаешь языка?! А мы тут изощрялись, на ста сорока языках с тобой пытались говорить!

– А я и не знаю языка – посмотри, губы у меня шевелятся? Мы с тобой разговариваем мысленно – вернее, я мысленно, а ты болтаешь языком, только твои слова и мысли повторяются, потому я тебя и слышу. Попробуй, скажи что-то, не открывая рта.

– Сергей, а что происходит? Как ты с ним говоришь? – настороженно спросила Лена.

– Жидкость вот эта мерзкая – после нее я разговариваю с ним мысленно. Выпей, тоже будешь в разговоре.

Лена с отвращением взяла стаканчик и как мерзкое лекарство (каковым жидкость и являлась по сути) залпом вылила в рот, передернувшись и закашляв.

– Нежные вы, как я погляжу, – с усмешкой сказал старик, – ну да ладно, теперь давайте поговорим. Кто вы такие и что тут у меня делаете? И как вы смогли пройти мимо волколака?

– Че-го? Какого волколака? – вздрогнул я, вспомнив зеленые глаза «собаки» во дворе.

– Обычного волколака, какого еще! – с интересом посмотрел на меня старик. – С детства у меня живет, я его еще мальчиком взял. Говорил ему, спи дома, а он все норовит под кустом залечь… Что сказать – волчья кровь зовет. А так парнишка хороший, умный, ученик мой – далеко пойдет, хороший будет лекарь. Всех чужих, кстати, отваживает просто на раз – последний кто хотел залезть ко мне и пошариться у меня по закромам, лежит на заднем дворе. Он у него вначале ногу оторвал, потом слегка объел… сколько раз ему говорил, что нельзя этого делать. Но он, когда в обличье зверя, все забывает. Ну что сказать, зверь есть зверь.

– Вы так здорово по-нашему говорите! – восхитилась Заря. – Как такое может быть? Как действует эта жидкость?

– Саликантал-то? Деэ-эйствует… Последний порошок из черного камня извел на вас, надо будет в город идти покупать, а лавочник его нечасто завозит, только по заказу. Штука мало востребованная – зачем крестьянам саликантал? Только вот таким отшельникам, как я. Вдруг ко мне в дом занесет двух странных типов в непонятной одежде, хоть поговорить можно будет. А действует он три дня – в течение трех дней выводится из организма через все дырки. Будете почаще теперь в туалет бегать.

– Вот черт! Я так и знала! Говорила тебе, что с этой гадости мы обделаемся – и что? Вот и результат…

– Не о том думай, – туманно посоветовал я подруге, – думай совсем о другом! Уважаемый, а раз мы разговариваем мысленно, это значит, что вы можете подслушать все мысли, которые у меня в голове?