Блуждающий бумеранг

Колония если не перевоспитала Данилу Федорова, так хоть отбила желание что-либо красть раз и навсегда. Освободившись, он прекратил всяческое общение с шайкой Дуремара, окончил профессионально-техническое училище и устроился на спичечную фабрику. И даже Марина, с которой он связал свою жизнь, ничего не подозревала о его бурном уголовном отрочестве.

– Ты чего тут сидишь? – у подъезда появилась Марина.

– Ключи забыл. Что врач сказала? Оксанку в садик отвела?

– Да, все хорошо, пойдем домой. Тебе во вторую смену?

– Нет, у меня сегодня выходной, я проголодался, есть, что поесть?

– Ну конечно, идем!

6

Тем же вечером Данила заглянул в дом напротив к Никите Мазовецкому. Обыкновенная хрущевка была обставлена, по всей вероятности, его родителями в соответствии с духом конца 1980-х: на стене висел узорчатый бордовый ковер, в проходной большой комнате – привычная для советского быта секция из окрашенного шпона да пара кресел в углу. Венчал обстановку примостившийся у балкона с глухими занавесками цветной телевизор «Электрон» на тумбочке с тонкими длинными ножками. В центре зала на круглом обеденном столе на салатовой скатерти с вышитыми розами красовалось несколько недопитых бутылок советского шампанского.

– Молодец, что зашел, рад тебя видеть, старина! – обнял Данилу Мазовецкий. – Полусладкого шампусика?

– Не откажусь! – рухнул на кресло Данила.

– За встречу на родной земле! – звякнул хрустальными бокалами Мазовецкий.

Шипучий напиток с мелкими искристыми пузырьками и приятным вкусом слегка развеселил.

– Рассказывай! Что делаешь на грешной земле? – спросил Никита.

– Работаю на спичечной фабрике…

– Женат?

– Нет, живу с девушкой и ее ребенком.

– Слушай, я помню, ты в колонию, кажется, угодил в шестом классе.

– Было дело… Да и в седьмом. Так, по малолетству попался на грабеже и краже. А ты как? Чем занимаешься?

– Так, езжу по белу свету… Чувак! Мир надо видеть, наш Советский Союз – огромный, представляешь, где я только не был: и в Ереване, и в Ростове-на-Дону, в Тбилиси и Прибалтике… Про Москву и Ленинград вообще молчу. Тысячу раз Петропавловскую крепость и Мавзолей видел.

– И что ты там делал?

– Много чего разного. Слушай, ты же в колонии в карты резался? – Никита достал новенькую колоду, слегка помял ее и виртуозно выгнул половинки в разные стороны, чтобы мгновенье спустя положить карты между большим и указательным пальцем и незаметно вытянуть нижнюю, толкая назад верхнюю.

– Так мы же на интерес играли, – удивился Данила ловкости рук Мазовецкого.

– Какой может быть интерес в колонии? – не понял Никита.

– Продукты из посылки, конфеты, печенье или сделать то, что прикажет выигравший.

– Сыграем в очко?

– На интерес?

– Я без интереса не играю.

– Я денег с собой не брал.

– Давай под запись?

– А давай! – оживился Данила, вспомнив, как избыток свободного времени в колонии позволил ему выйти практически на уровень профессионального игрока.

Впрочем, несколько лет он не играл и мог потерять форму.

– Я знаю, большая часть карточных игроков рождается в местах не столь отдаленных. Некоторым удается постичь опыт старших, – ловкими движениями рук Никита сдал по две карты.

– Еще, – задумчиво произнес Данила, глядя на сданные ему десятку и короля. Мазовецкий сдал нижнего туза.

– Перебор! – вздохнул Данила.

В ответ Мазовецкий тут же оформил очко. Через час с небольшим Федоров уже был должен бывшему однокласснику приличную сумму. Нет, он не сдавался без боя, иначе бы долг приблизился к тысяче рублей, а так всего триста рубликов, что равнялось двум его месячным зарплатам.

– Я отдам, честное слово, Никита, отдам! – твердил расстроенный проигрышем Федоров.

– Давай сделаем так: в девять ко мне придет человек, мы с ним сыграем, ты мне поможешь, и я прощу тебе этот долг.

– Что я должен делать?

– Мы с тобой сыграем в одни руки, подавая друг другу определенные знаки.

– Согласен.

В начале десятого прибыл гость. Евгений Фурман слыл человеком зажиточным, поскольку работал на торгово-распределительной базе и сумел сколотить некоторое состояние на торговле дефицитом.

Лысоватый мужчина еврейской наружности лет сорока находился в отличном азартном настроении и уже был слегка навеселе.

– Добрейший вечерок, я не опоздал?

– Нисколько, Евгений Абрамович! Знакомьтесь, это мой давний приятель, одноклассник, с которым я не виделся больше десяти лет, Данила.

– Очень приятно, – Евгений Абрамович пожал слегка потную руку.

– Прошу к столу! Шампанского?

– Не откажусь, хотя предки считали, что градус надо понижать! Стало быть, подпольный катран… Я как-то всегда представлял его себе как закрытое ресторанное заведение с множеством балдахинов вокруг большого круглого стола, покрытого зеленым сукном, словно бильярдный стол. А рядом – уютный столик с изысканными кушаньями…

– Ну что вы, Евгений Абрамович, разве не знаете, что в наше время надо быть на чеку и соблюдать конспирацию?

– Да-да, разумеется, но воображение работает независимо от необходимой конспирации…